Компания алкашей утихомиривается, устраивается в разоренной песочнице и приступает к поглощению живой воды кристалловского разлива. Я слежу за ними почти с умилением. Если хоть одна капля не единожды обещанного могущества сейчас при мне, этот вечер завершится для них благополучно. Соседи не вызовут милицию, их потрепанная общая подружка не станет больше горланить скверные изречения, мятые лики уцелеют, даже новая порция огненной воды возьмется откуда-нибудь, когда исчерпаются запасы моего духовного брата Витька. Все будет хорошо. Этой ночью я храню их покой.
Но пасаран.
130. Цин-лун
130. Цин-лун
Развеселившись и окончательно успокоившись, я закрываю глаза и снова засыпаю. На сей раз обходится без чудес и наваждений. Я отдыхаю от всех обитаемых миров и их насельников, даже от себя самого.
Меня будит дворник. Укоризненно качает головой и метлой. Дескать, что за дела: в машине спать? Непорядок. Людя спят по домам, бомжи – в подвалах, алкаши – на улице, а вот в автомобилях до сих пор никто еще ночевать не додумывался. Не положено.
Мычу нечто невразумительное и на автопилоте отправляюсь наверх, в Венину квартиру, досыпать. День, начавшийся с дворника, не может завершиться неприятностями – ни метафизическими, ни бытовыми. В сущности, дворники, – сонно думаю я, – символизируют очищение через труд. Причем халявное очищение через чужой труд: одна дворницкая метла освобождает от ненужного хлама множество приватных пространств. И это, наверное, великая миссия. Нам, Ключникам, и не снилось…
Поднявшись, обнаруживаю, что на подлокотнике кресла, нахохлившись, дремлет сова. Мягкая, пушистая хищная птица. Я не удивляюсь, поскольку, кажется, ожидал именно чего-то в таком роде.
– А говорят, когда ты спишь, ты меня не любишь, – шепчу, сворачиваясь калачиком на ковре. – Ну да мало ли что говорят…
Погружаюсь в прозрачную, прохладную, как утренний воздух, тишину. Даже бойкие городские птицы молчат в этот час; даже мой покровитель дворник не шуршит метлой. Может быть, потому, что я уже снова задремал, и ни птиц, ни дворника нет в моем сне. Только колючий ворс под щекой и сова на подлокотнике кресла. Такой минимализм меня вполне устраивает – при условии, что рано или поздно сова превратится в женщину. А ведь она превратится. Мне не довелось изучать повадки оборотней в какой-нибудь волшебной школе, но с этой хитрюгой я, кажется, не первый день знаком…
– Правильно говорят, – наконец отвечает она.