Горхон-двойник осторожно приник к шершавому камню, мысленно ощупывая комнату. Ничего, только ровное дыхание спящей. Последовательницы школы Гарда считались умеренными аскетками, поэтому он не удивился ни распахнутым в морозную ночь ставням окна, ни маленькой жаровне с углями, которая давала ровно столько тепла, чтобы в воздухе не повисал пар от дыхания.

На простой дощатой постели, закрытой парой пушистых овечьих шкур, спала Ицхаль. Абсолютно обнаженная.

Горхон, пользуясь возможностями двойника, завис над спящей женщиной. Она всегда была красива, и сейчас, в свои тридцать четыре года, ее красота не увяла, а скорее изменилась, перейдя из пронзительной прелести юности к сияющей уверенности в себе взрослой женщины. Ее длинные белые волосы почти сливались с мягким мехом, выделяясь только красноватым, переливчатым блеском отраженных углей. Слегка удлиненное лицо с характерными чертами князей Ургаха, смягченное женской округлостью, приобрело мягкость и завершенность. Ресницы, более темные, чем волосы, полукружиями лежали на щеках. На теле следы возраста были почти незаметны – длинные ноги, плоский живот, гладкая кожа и упругие небольшие груди.

Ее аура слабо подрагивала, окутывая Ицхаль мерцающим облаком, – так видел ее Горхон. Наверное, ей сейчас снились сны. Горхон-двойник очень осторожно потянулся к ее изголовью и взял с подушки длинный светлый волос – в его руках этот волос расскажет ему о многом… То, за чем он пришел, получено. Пора было уходить, но Горхон еще на мгновение задержался безо всяких на то причин. Что-то смутное заставило его еще раз вглядеться в узор ее сущности. И этот узор должен был быть другим…

Догадка молнией мелькнула в голове, ослепив своей важностью: у Ицхаль была пусть и очень сильно приглушенная, но аура рожавшей женщины!

Должно быть, он был неосторожен, потому что Ицхаль вздрогнула, просыпаясь, и резко села на кровати.

Горхон не мог быть столь глуп, чтобы посчитать, что она его не обнаружит, и попытаться исчезнуть незамеченным.

Вместо этого он предпочел максимально скопировать позу, в которой оставил свое тело: так двойника можно сделать наиболее плотным. И смерил жрицу с ног до головы.

В ее лице что-то дрогнуло, прорезавшись медленной, ленивой, издевательской улыбкой:

– Так вот чем развлекается настоятель школы Омман бессонными ночами, – и Ицхаль выгнула великолепную бровь.

– Это, кстати, оказалось… гм… увлекательно. Мои комплименты, – нахально улыбнулся Горхон. – Но я здесь не за этим.

– Тогда зачем? – Ицхаль все же набросила волосы себе на грудь, скрыв свои интимные прелести, и обняла руками гладкое колено с раскованным и слегка задумчивым видом: так, должно быть, она болтает со своими служанками.