– Мы выстоим, – с безумным упрямством проговорил Макроуэн. – В конце концов, они всего лишь дикари… пусть даже на них камлают шаманы и работают телепаты.

Всматривавшийся в сумрак Обри резко обернулся.

– А что ты скажешь, когда земля будет гореть у тебя под ногами, Даг? – шепотом поинтересовался он. – Мы ошиблись, ошиблись в самом начале – надо наконец осмелиться признать это. Перед нами не крестьяне и рыцари Темного времени. Перед нами нетехническая цивилизация. Культура, которой три тысячи лет. Империя, простоявшая двадцать веков. Мир, на свой лад не менее развитой, чем наш. А мы повели себя… как туристы, которые требуют кока-колы и гамбургеров в парижском ресторане!

Майор перевел дыхание.

– Нас сгубила гордыня, – проговорил он чуть слышно. – Хубрис. Почему мы решили, будто сможем тягаться с ними?.. Даже не тягаться, нет – пройти мимо них и по ним, не заметив! Мы начали вторым Сонгми… а нам, похоже, устроили второе наступление «Тет».

– И все-таки я не понимаю. – Макроуэн отвернулся, точно так ему было легче облекать в слова то, о чем настоящий солдат не должен и думать. – Как можно было настолько промахнуться? Ведь аналитики…

– Логика, – Обри горько усмехнулся, – прекрасная штука. С ее помощью можно доказать все, что требуется. Аналитики искали признаки военной мощи… А где они? – Он обвел взмахом руки далекий лес. – Где? Как могли они догадаться, что эта мощь – в людях? В людях, каждый из которых наделен уникальным даром и каждый – отдельная сила? Как могли мы понять, что здесь люди… – он замялся в поисках нужного слова, – незаменимы. Здесь то, что мы полагаем досадным недоразумением – подумаешь, десятком гуков меньше! – оказывается преступлением под стать каинову.

– Ты думаешь, – голос Макроуэна был отстранен и сух, – что, если бы Уолш не открыл тогда огонь, мы бы с ними договорились?

Обри застыл с открытым ртом. Ему в голову не приходило задать себе этот вопрос.

– Не знаю, – признался он. – Не знаю.

Подполковник передернулся всем телом, стряхивая с себя крамольные мысли, как собака – воду.

– Идем, – бросил Макроуэн. – До рассвета еще есть время.

Глянув на прощание, Обри уловил какое-то движение на кромке леса. Он всмотрелся до боли в глазах и наконец увидел. По опушке стояли люди. Неровной чередой, вовсе не похожей на строй, группками и по одному… стояли и ждали.

Восточный горизонт медленно, неуклонно наливался розовой краской, как зреющий ядовитый плод.

* * *

Андрей Ростовцев решил, что стольный град Андилайте – это круто.

Он очень любил свой родной Киев и считал его самым красивым городом в мире – по крайней мере, в нашем мире, поправился он. Но хрустальные башни, рвущиеся в небо из зеленых волн деревьев, производили неизгладимое впечатление. Такими любили изображать города светлого коммунистического будущего в любимых Андреем сборниках советской фантастики.