— Ну почему же, — тоскливо вздохнул Чумп. — Уже проникаемся как-то.

— Вечно слова не влезают в размерную форму, и оттого изъясняюсь я крайне сумбурно! Всё б ничего, но смеются и женщины тоже, ну а кому же приятны насмешки от дамы?

— Мне бы такие проблемы, как этому парню, — возмечтал Хастред.

— Ты их имеешь, и в полном, замечу, объёме, — уел его Чумп.

Рыцарь опустился на колени у кострища, сноровисто извлёк из поясной сумки кремень и огниво, сгрёб полупрогоревшие сучья, в несколько движений наобдирал с них коры, высек на неё искру и осторожно раздул прямо сквозь дырчатое забрало.

— Экий умелец, — похвалил Вово. — Приятно смотреть на работу.

— Я уж привык — это дело мне все поручают, — откликнулся рыцарь. — Ныне, пожалуй, могу углежогом работать. Ну-ка, внимание… скоро костёр разгорится…

— ДЗИНЬ! — прозвучало из ниоткуда, словно звякнула тетива. Хастред перекосился, Чумп заозирался, а Тайанне вздрогнула и уставилась куда-то в небо, ища источник возмущения в эфире.

— Дело засчитано, и сорок шесть мне осталось, — радостно объявил рыцарь. — Ты, великан, есть хотел? Будет завтрак немедля!

— Эй, стихоплёт, я тут тоже желанье придумал, — воодушевился генерал. — Ты помоги-ка нам гномье засилие свергнуть! Хватит уж Ордену Гулга довлеть над страною!

— Ежели доброе дело — то счастлив стараться! — прогудел рыцарь уже от коня, стаскивая с седла объемистый мешок. — Хоть против гномов как факт ничего не имею, но, коль оно мне засчитано будет бесспорно, врезать готов даже троллю, не то что гулгиту!

— Ты, генерал, головой бы сначала подумал, — укоризненно посоветовал Хастред, понизив из деликатности голос. — Он так и будет за нами таскаться повсюду? Как говорить-то при нём? Гекзаметром похабным? Нет уж, увольте, на это мне нервов не хватит!

— Ты-то чего? Ты и сам изъясняешься странно, — не упустила случая поддеть его Тайанне. — А генералам оно очень даже полезно, слогу военных всегда красоты не хватало.

— Да, но войска не поймут ни единой команды!

— Ну почему? Если сами заразу подцепят — волей-неволей начнут разбираться в приказах.

— Сорок шесть дел — не так много, как кажется сдуру, — наставительно заметил генерал. — Он же — слыхали? — копать не чурается грядки. Вот в Копошилке его мы в аренду пристроим, все огороды пускай обиходит страдалец. Доброе дело — великая сила, ребята, ежели только направлено в должное русло.

— Ты-то откуда всё знаешь? Ведь доброе дело — это тебе не кувалдой по кумполу врезать!

— Что ж я, по-твоему, рыжая, злостень конкретный? Я, между нами, и сам либеральная личность. А по башке — оно, кстати, добрейшее дело, если дурная башка или требует совесть.