— Вот теперь можно и гному дать в сани! — сообщил он в пространство.

— Теперь похоже, — признал бдительный друид. — Ну, спасибо, что уважили. Пойдём-ка мы отсюда, пока вы переделывать не начали. По своему опыту знаю — опосля переделывания обычно костей не соберёшь.

— Верно! — подхватил генерал, распираемый свежими силами. — Были в моем отряде как-то раз два костоправа — на дух друг друга не переносили! Вот одному бедолаге взялись лубки на сломанную руку накладывать, так шесть раз ломали граблю, ибо каждый уверял, что, мол, второй кость сложил неправильно. Эх, невезуха выпала тому кренделю, а как ему это надоело — так и всем остальным её хлебнуть довелось, поскольку взял он второй, целой, рукой булаву да так обоих отпендюрил, что пришлось их на постой в попутной деревеньке оставить, а без костоправа вообще воинству на марше ох как тяжко…

Гоблины похватали свои гобиссоны и доспехи, Чумп устремился к выходу впереди всех, обеими руками поддерживая внезапно потяжелевшие штаны. Генерал какое-то время глядел ему вслед, мучительно соображая, как это так ущельник ухитряется прибавить весу в штанах не где все нормальные… ну хорошо, пусть очень несдержанные… гоблины, а где-то сбоку, в области карманов. Потом сопоставил Чумповы затруднения с казначеевой сумкой, внезапно утратившей солидную припухлость, и сам не заметил как выскочил следом за ворюгой, вновь ушибив макушку дверную притолоку. Неловкость его обуяла превеликая — как ни крути, а за всю свою сознательную жизнь кражами промышлять не доводилось. Вот отобрать чего бы то ни было — это да, это было, всегда знал что возразить, буде упрекнут в варварстве и общем поведенческом цинизме; а как можно оправдаться, будучи пойманным за руку на низменном воровстве, и помыслить не мог, сам за такие проделки в подведомственных ему воинствах рубил сразу голову, потому что руку, как принято в просвещённых королевствах, в походных условиях совершенно нерентабельно.

— Ах ты ж! — укорил он Чумпа уже на улице. — И не совестно? За доброе дело?

— Это тоже скидка, — насупился ущельник. — У них своя работа, у меня своя. Я же не ною, что ты всё, что движется, принимаешь за личное оскорбление и ну мечом тыкать?

— Как раз ноешь. Но и сам, кстати, мечом норовишь то и дело… Что ж, мне тоже теперь по карманам шмонать?

— Ну, согласись, на старости лет не помешает заиметь хоть один полезный навык среди воинских умений.

Генерал свирепо плюнул под сапог демагогу, сунулся было натягивать кольчугу, но спохватился: посреди города, да ещё рядом с этим окаянцем вовсе бы не хотелось запутаться, да и ветерок приятный, тёплый, свежий, не век же от него под пудовой железной рубашкой хорониться. Затолкал в седельную сумку — чудное изделие словно пролилось в неё между пальцами, еле слышно звеня тысячами мелких колечек. Меч тоже нацепил на седло, сам расправил плечи, постарался затереть пальцем пятно от мясного сока на подкольчужной рубахе, только размазал, но счёл миссию выполненной.