— Запри решетку! — рявкнул Хастред из безопасного отдаления.

— Щас! Сперва добью!

— Успеешь добить, делай что сказано! — прикрикнул генерал, сам сунулся к решетке, замкнул ею коридор и наскоро набросил крюк. Пока этим занимался, разглядел в глубине комнаты разбросанные по полу черепа, пару чахлых коконов, свисающих с потолка на толстых, как корабельная пенька, паутинных нитях… Похоже, эту зверушку гномы голодом не морят. Для чего, интересно, такую мразь завели? Никогда за гномами не водилось славы лихих зоологов, чтоб предположить, что так просто, за красивые глаза! Хотя глаза и впрямь красивые — громадные, составленные из сотен крошечных ромбиков, переливающиеся в темноте множеством бликующих оттенков — от самого тусклого до пронзительно желтого… Кто тут сказал, что гоблины не ценят красоты?!

Обладатель красивых глаз собрался наконец в хоть сколько-то целую кучу и рванул на сближение с дерущейся решеткой во второй раз.

— Да пошел ты, гзурий потрох! — завопил генерал, стряхивая наваждение, и попятился, давая Хайну место для замаха. — Вали насекомую!

Хайн развернулся и хватил паука через решетку вторично. На этот раз одна из гирь гулко звякнула о прут решетки, прогнув его внутрь, но две остальных снова достали монстра. Под одной из них лопнул и обратился в кровавую кашу глаз. Паук ответил клацанием разбитыми жвалами, задрал, насколько сумел, головогрудь и запустил в ячейки решетки пару длиннющих, покрытых жесткими шерстинками лап. Хайна этим смутить не удалось — первую же ходулю он переломил, шарахнув рукоятью кистеня, а за вторую ухватился, дернул на себя, развернувшись при этом и выбросив ногу в притиснутое к решетке тело чудища. Подбитый железом сапог с такой силой врезался в белесое паучье тело, что швырнул его назад; суставы лапы, крепко сжатой ручищами гоблина, затрещали и не выдержали. Паук вторично укатился к поставленному на попа блюдцу, срывая по пути свои паутинные гардины и оставив свою извивающуюся ходулю в мертвой хватке Хайна.

— Трофей! — возрадовался верзила, потрясая извивающейся лапой.

— Брось каку! — буркнул генерал. — Вот дите малое, чесслово! Чему учили дома?

— Тому и учили, — смутился Хайн, послушно пропихнул ходулю обрывком между прутьями и швырнул в сторону бывшего владельца. — Всем племенем. Чтоб, значит, достоин был отца, воина, равного которому под небом не видели…

— Да уж, такое не больно-то уродится у всякого грамотного, — генерал пихнул локтем приключившегося под боком Хастреда. — Понял, в чем сила, брат?

— В движении, — признал книжник. — И во вращении. А что?