Кроме того, послезавтра был день Пяти Гусениц. В этот день Андарз, по обыкновению, выдавал каждому кварталу и цеху определенную сумму на угощение и устраивал особую еду для всех, кто приходил к его дворцу.

Теперь толпа тревожилась, – будет угощение или нет; прошел слух, что отпуском денег на угощение заведовал как раз убитый любовник женщины и что люди советника Нарая опечатали все его бумаги; рассказывали также, что Андарз от горя превратился в белого журавля и улетел в Голубые Горы.

Люди заволновались за судьбу Андарза и угощения. Им казалось, что неопытный журавль пропадет в диких горах. Больше всего их возмущало, что ни один из высших чиновников не решился нанести Андарзу визит соболезнования, и среди возмущавшихся было немало белых и рыжих голов, явно принадлежавших бывшим солдатам империи.

Поэтому, когда в час Императора они увидели осуйского консула Айр-Незима и своего соплеменника Аннара Рогача, которые в сопровождении слуг пробирались на конях между густой толпы, запрудившей площадь, все радостно закричали, а когда Аннар и Айр-Незим принялись кидать в толпу деньги, прямо-таки запрыгали от восторга.

Обоих гостей почтительно провели в библиотеку. Андарз сидел в глубоком кресле, укутанный до подбородка каким-то покрывалом с васильковой опушкой и золотыми кисточками по нижнему краю. Стены были затянуты мягкими гобеленами, и Андарз рассеянно смотрел на один из них: на гобелене были вышиты маленькие домики столицы, и над ними, подпоясанные каналом, возвышались сверкающие стены государева дворца: серебряные гуси, охраняющие дворец, били на стене крыльями, и два маленьких бога в вышине разворачивали над дворцом свиток.

– Сколько народу, – сказал Айр-Незим, – сколько народу у вашего дворца, бог ты мой! Удивительная вещь – внимание народа. Оно преображает человека, как философский камень преображает металлы. Талант, если его знают тысячи, становится гением; предприниматель, если ему доверяют тысячи, становится миллионером, чиновник, если его обожают тысячи, может поменять местами небо и землю.

– Не беспокойтесь, – сказал Андарз, – эти люди волнуются не за меня, а за праздничное угощение.

– Огромная толпа, – покачал головой Айр-Незим. – Как бы в этой толпе после угощения не вспыхнул бунт!

– У меня нет денег на угощение, – коротко сказал Андарз, – государь передал мои чахарские земли Мнадесу, а рудники в Ланша переданы наместнику Иниссы. Так что если бунт и будет, то не в мою пользу.

– Я могу ссудить вас деньгами на этакий праздник, – сказал Айр-Незим.

– Вы вряд ли допроситесь своих денег назад у моей отрезанной головы. И мне нечего продавать, кроме своей страны.