Теперь ему следовало подумать о словах Аротра. Тщательно подбирая выражения, Ршава сказал:

— Так уж получилось, но кое-что из увиденного побудило и меня задуматься о том, что делает владыка благой и премудрый. И делает ли он вообще хоть что-то.

— Ты?! — Аротр вылупился на него, будто не веря собственным ушам. — Ты уж прости меня, святейший отец, но если я от кого и ожидал такое услышать, так от тебя в последнюю очередь.

Ршава пожал плечами:

— Год назад я бы сказал совсем другое. Тогда я мыслил иначе. Но после того, что я увидел за этот год… — он вздохнул, — не только я, любой человек может с полным основанием задуматься, кто сильнее в этом мире.

Он ждал. Он не сказал, что думает, будто Скотос сильнее Фоса. Но даже произнесенная фраза, в которой оставалось место для удивления или сомнения, делала его еретиком, субъектом для анафемы, в глазах церковной иерархии обреченным на вечный лед. И если Аротр сейчас захочет осыпать его проклятиями, то как Ршава сможет ему ответить? Только своим проклятием, которое докажет, на чьей стороне сила.

Аротр все еще глядел на него так, словно не верил услышанному:

— И это сказал ты, святейший отец? Ты, который всегда был столпом непоколебимой ортодоксальности?

— Я это сказал. И подразумевал то, что сказал. После всего увиденного единственное, чего я не могу понять, — как я мог говорить нечто иное.

Если Аротр закричит о ереси… ну так и что? Когда Ршава прибудет в столицу, то церковные иерархи, сравняться с которыми Аротр не может даже мечтать, закричат то же самое. И закричат громче и яростнее.

— Ты говоришь как человек… Не обижайся, Ршава, но ты говоришь как человек, утративший веру.

Ршава покачал головой:

— Я ее не утратил. Я повернул ее в новое русло. Вера остается. Вера всегда остается, — некоторые из его ранних уроков тоже остались. Уроков настолько ранних, что он не сохранил о них сознательных воспоминаний.

Теперь уже Аротр нервно огляделся и понизил голос:

— Так ты сказал, что скорее будешь поклоняться… ему? — Он не произнес имя Скотоса, но сплюнул, показывая, кого имеет в виду.

— Ничего подобного я не говорил. Но я сказал многое, а ты — гораздо меньше. Как ты относишься к таким вещам? Точнее, что ты о них думаешь? Ибо мы можем надеяться прийти к пониманию, лишь размышляя.

Аротр выглядел подавленным. Он не хотел оказаться в опасной ситуации, и Ршава не мог его за это винить. Да и кто стал бы винить за такое?

Но все же священник произнес:

— Ответ за ответ, — наверное, так будет справедливо. Как может кто-то взглянуть на все, что в последнее время происходит, и сказать, что владыка благой и премудрый наверняка правит миром и так же наверняка в конце концов восторжествует? Неизбежно происходит… — Аротр снова плюнул на пол, — что-то иное.