— Но…

— Обещаю, она не накажет тебя за наше вторжение. Или ты не веришь слову Ламбэри Безжалостной?

Иллеар едва успел обменяться с мастером битв понимающими взглядами, когда женщины наконец заметили «паломников». Их действительно было четверо: служанка и трое облаченных в доспехи, поджарых и решительных воительниц. Судя по запыленным одеждам, гостьи только что прибыли в оазис. И сразу, стало быть, возжелали встретиться с иб-Барахьей.

Иллеар не видел в том ничего удивительного. Йор-падды, к коим, безусловно, принадлежали все трое, были славны в «диком» Тайнангине крутым нравом, невероятной воинской выучкой и умением изничтожать джиэммонов, быстро и беспощадно. Впрочем, не только джиэммонов — любых своих врагов, кем бы те ни были.

И если уж йор-падды желают срочно видеть иб-Барахью, значит, дело и впрямь не терпит отлагательств.

«Не помешает ли ей это искать ответ?» Иллеар внимательнее присмотрелся ко всем троим, как будто мог так узнать, зачем им понадобилась иб-Барахья.

Старшая йор-падда шла впереди и не слушала лепета сестры. Лицо воительницы перечеркивал волнистый багровый шрам, из-за чего казалось, что она улыбается. Но достаточно было заглянуть ей в глаза — черные, бездонные, как высохшие колодцы на границе Мертвых Песков, — чтобы понять свою ошибку. Иллеар не сомневался: эта женщина убивала, и не раз. И не только джиэммонов да разбойников.

К счастью служанки, та спорила не с «улыбчивой», но с двумя другими, что выглядели помоложе и не так пугающе. Выглядели. Но Иллеар-то знал, кто такая Ламбэри Безжалостная. И если бы случай свел их на поле боя, шулдар предпочел бы скрестить клинки со шрамоносной, а не с этой вот, чей голос вкрадчив и мягок, чьи движения плавны, а взгляд напоминает взгляд барханного кота. Ламбэри Безжалостная верховодит своим отрядом всего-то лет пять, но слава ее докатилась до стен Бахрайда и Айд-Кахирры, ее именем матери пугают непослушных детишек, а новобранцы, которым выпало служить на Восточной Стене, в полуночных жарких снах мечтают о ее объятиях.

Иллеар встречался с Ламбэри лишь однажды, года четыре назад, — к обоюдному, помнится, удовольствию.

Третью йор-падду он смутно помнил: тогда она была моложе и держалась точно так же в тени. И татуировка на ее налысо обритой голове была такая же: узор из переливчатых чешуек. Много позже — и случайно — шулдар узнал, какую роль играла эта третья.

Итак, одна из самых знаменитых воительниц «дикого» Тайнангина в сопровождении телохранительницы и чующей желает немедленно видеть иб-Барахью.

Зачем бы это?