А затем ночь наполнилась лунным светом и шорохом крыльев, сильных крыльев, взбивающих воздушный океан. Ardeur ударил по ним, словно стрела, пущенная в сердце. Один удар - крылья и перья, еще один удар - и летящий к земле человек. Ardeur забирал его силу, выпивал ее из этого белого тела, темных волос, смеси удовольствия и ужаса от падения с высоты. Вокруг меня взметнулась сила Ричарда и прошла насквозь вихрем жара и электричества. Он потянулся к падавшему человеку и просто подумал - «Изменись». Он призывал его зверя, вызывал ту энергию, что покрывало его тело перьями, превращала рук в крылья - и вовремя, чтобы тот успел развернуться и пронестись мимо верхушек деревьев. Я почувствовала, как ветки задевают ноги, а крылья судорожно хлопают, стремясь набрать потерянную высоту. Но «судорожно» - это еще слабо сказано для этой мощной, невероятно плавной мускульной силы. Когда мы увидели глазами лебедя только ветер и простор, то покинули его, и какую-то долю секунды я видела лицо Ричарда, его покрытую заживающими шрамами грудь. Затем я вернулась на узкую кровать, к лежащему на мне Доновану. Его тело, с выгнутой спиной, прижимало меня к простыням, руки крепко держали за запястья - словно я осталась единственным материальным предметом во вселенной. Глаза его были закрыты, а с разорванный губы капала на мою кожу кровь, расцветая на ней кровавыми цветками.

- Донован, - выдохнула я его имя.

Он открыл глаза, полностью черные и совсем не человеческие. Откинув назад голову, он закричал. Звук был высоким и жалобным. От него мое сердце застыло и скакнуло куда-то в горло. Промелькнула мысль «Я его ранила», но тут его белое, совершенное тело вновь начало вбиваться в меня, словно мы только что и не закончили заниматься сексом. Но прежде он был осторожен и нежен. Теперь от нежности не осталось и следа. Он входил меня так сильно и быстро, как только мог. Я закричала, извиваясь под ним. Его руки оставляли на моих запястьях синяки, они держали меня очень крепко, а ритм все убыстрялся, его дыхание становилось хриплым, и вскоре на теле начали появляться перья, похожие на облачка белого света. На секунду он показался мне ангелом, а затем покрылся перьями весь. С каждым толчком он вскрикивал. Наконец, он вошел в меня последний раз, к этом времени я была вся в перьях, они забивались даже в нос. Тут руки его исчезли, и я смогла пошевелить своими. Но все, до чего я могла дотронуться, были белые перья и кости, слишком хрупкие, чтобы быть человеческими. Огромные крылья взбивали воздух вокруг меня, и я, наконец, смогла разглядеть длинную, грациозную шею, голову и клюв. Когда он поднимался, я оказалась центре урагана машущих крыльев и перьев. Пришлось прикрыть лицо руками, потому что лебедь может одним ударом сломать руку взрослого человека. Донован, наконец, поднялся, воспарив над кроватью, но потолок оказался слишком низким, и он свалился на пол.