— Ну что ж, ты убедилась: у нас есть то, что мы выставляем на торги, — сказал первый жрец. — Будешь выкупать его?

— Всех, — твердо сказала Пакс. — Оруженосцев тоже.

— А их-то зачем?

— С какой стати мне оставлять их у вас в лапах? — Пакс помолчала и сказала:

— Предлагаю сделку. Я выкупаю короля и оруженосцев на следующих условиях: один день и одну ночь — сутки — за каждого из них. До этого вы возвращаете их оружие и не трогаете их по дороге в течение всех этих дней.

— Нет, Пакс! Не вздумай! Только не это! — Сурия дернулась вперед, и конвоиры тотчас же, вцепившись в веревки, отшвырнули ее обратно.

— С чего это ты взяла, что мы будем выслушивать твои условия? — спросил жрец. — Мы можем убить всех прямо сейчас.

— Не забывайте, что вы здесь не у себя дома, — сказала Пакс. — А я, как вы уже успели убедиться, под защитой моих богов. Может быть, я и не спасу своих друзей. Может быть, даже глупо рассчитывать на это. Но я смогу убить вас обоих.

— Что ж… — Жрецы посмотрели друг на друга и заговорили между собой на каком-то непонятном Пакс языке. Затем, развернувшись к ней, один из них объявил:

— Мы ставим следующие условия: день и ночь за каждого. Пятерых будешь выкупать?

— А у вас что, есть еще пленные?

— Нет, по крайней мере пока нет. Итак, пятеро. Пять дней и пять ночей. Мы вернем им оружие и освободим их, как только ты войдешь в дом.

— Нет, — отрезала Пакс. — Что такое слово паладина, я думаю, даже вам хорошо известно. Чего стоят ваши уверения и обещания — мне тоже объяснять не надо. Вы освободите их прямо сейчас, и, подчиняясь данной мною клятве, они не поднимут оружие против вас…

— Пакс!

— Замолчи, Сурия. По крайней мере сейчас я запрещаю вам пытаться отомстить. Вы будете связаны моей клятвой. Заберите оружие и возвращайтесь во дворец. Берегите вашего правителя во время путешествия и никому ничего не рассказывайте. — Она посмотрела на оруженосцев и герцога, взглянула каждому из них в глаза. — Вы — я всех спрашиваю, — вы все поняли?

В глазах Пелана мелькнули слезы.

— Пакс, не надо. Ты не понимаешь…

— Прошу прощения, мой господин, но я-то прекрасно понимаю… Может быть, даже лучше, чем вы. Я теперь не ваш солдат. Я исполняю приказания Великого Господина и Геда, защитника слабых и безоружных. Умоляю вас, не делайте мое задание еще более трудным.

Герцог поклонился, насколько это позволила ему стягивавшая его по рукам и ногам веревка.

— Госпожа Паксенаррион, пусть все будет так, как вы сказали. Но раз уж я являюсь королем…