— Вы завидуете мне?
— Нет, — проговорил сквозь зубы колдун. — Но дождь вроде бы не собирается…
Дайадан натянул капюшон.
— Возможно… он пойдет позже. Я слышал сводки магов Покрова.
— Возможно…
И этой ночью действительно шел дождь. А на утро светило солнце.
Мизель Гранжа просидела всю ночь у него во «Взгляде Морганы».
Они вышли из нее по утру. Прошлись по мосту, зашли в парк и минули фонтанчик. Фонтанчик журчал…
Он помнил этот звук, глядя на кровь, сочившуюся у нее из-под груди. Ткань, пропитавшуюся кровью. В разводах. И убегающую спину кого-то неопределенно-размытого. Рассеянного в толпе без следа. Солнечные лучи. Конверт. И семь процентов с той суммы, которую она получает из банка, со сберегательного счета. Тридцать три тысячи шестьсот пятьдесят четыре серебряных…
* * *
— Никогда не умел прощаться.
— Я тоже.
— В общем, — он харкнул в могилу. Желтые зубы, украшенные табачным налетом, озарила улыбка, — как говорит Шакьямунья, у каждого из нас в голове по одной большой дырке, и эту дырку волнуют дхармы. Нирвана же, если я правильно понял сданзо, закодировавшую меня от пьянки, это путь к просветлению. Для кого-то это любовь, для кого-то зайцы…
— Если ты не прекратишь наступать на мои мозоли, клянусь, я прикончу тебя на месте.
— Нет проблем, парень. Просто я хотел сказать, что обрел просветление. В моем понимании… Я занимаюсь любимым делом. Благодаря тебе. Вот и все. Я подумал… тебе будет полезно об этом знать…
XIII
Он шел из парка по аллейке со склепом, мимо крестов и надгробий, небольшой часовенки, отделившейся и обособившейся в стороне от них, оставив куртизанку позади. Возле оградки. Слегка смущенную восходом солнца.
«Ничто не ново… Этот восход напоминает полдень…»