Патриарх Хеон конечно же уже повел на улицы свою Серую гвардию – штурмовать башни и драться на баррикадах. Небо, как давно он готовился к этому дню!.. И вот – день настал, а его, Фесса, рядом нет. Нет, несмотря на принесенную присягу.

Он застонал, впиваясь зубами в угол подушки, забыв о слабых нервах тетушки.

– Кэрли, голубчик, что с тобой?!

– Н-ничего, тетя. Это.., не от раны. От.., несделанного дела.

– Какое еще дело, простите меня, силы великие?! Итак тебя еле живого дотащили! Лежи, лежи, не скачи, горе ты мое… Ну не к Архимагу же мне идти, угомона на тебя искать! – расстроилась тетушка.

– К Архимагу Игнациусу – не надо, – Фесс откинулся на спинку дивана. – К чему.., мне и так с места не двинуться.

– И очень хорошо! – сердито заявила тетушка. – Наконец-то отлежишься. В себя придешь. Может, за ум наконец возьмешься. А может, даже и женишься наконец. Сколько можно, Кэрли? Клара недавно такую девочку в свет вывела…

– Тетя, тетя, как же ты станешь делить меня с какой-то там смазливой вертихвосткой? – Фесс сделал не слишком удачную попытку рассмеяться. При малейшем напряжении все внутри отозвалось огненной болью. – Ты ж с ума сойдешь от ревности!

– Небось не сойду, – невозмутимо парировала тетя. – Уж я-то знаю, как невест племянникам выбирать. Небось гордячку да белоручку не возьмем.

– А если я в нее без памяти влюблюсь? В гордячку и белоручку?

– Вместе с Кларой перевоспитаем! – тетя решительно пристукнула кулачком. Отчего-то она считала себя большой докой в матримониальных делах и потому всегда с такой охотой говорила на эти темы. Здесь, как говорится, она чувствовала под собой прочный фундамент.

– Кого перевоспитаем-то? – не выдержал Фесс. – Меня или ее?

– Обоих! – решительно отрезала тетушка.

***

Улицы Мельина вскипели.

Из казарм лилась железная волна имперских латников – три полных когорты, двадцать четыре сотни мечей. Бежали легаты; седоусые центурионы, давно сросшиеся с панцирями, словно раки, строили манипулы. Неважно, кто враг, быть уличному бою, и ветераны сами знали, что им делать.

Орденские миссии остались позади, разоренные и горящие. Добротные дома возведены были из тесаного камня, даже перекрытия – длинные каменные балки, укрепленные особыми заклятьями. Огню не за что было уцепиться, стенные обивки, гобелены, мебель горели весело и ярко, но, не найдя дорогу дальше, пламя быстро опадало, начиная чадить. Несколько поотставших латников сунулись было внутрь, лишь для того, чтобы с разочарованными физиономиями выйти обратно.