- Когда надо будет, сожми её и подумай, что надо исцелить, - мудрый одиночка даже не намекнул на отсутствующую руку молодого рыцаря, хотя из кое-как закрытой волшбой раны упали несколько капель, окрасив неосторожно подсматривавшую любопытную комету в зловещий багровый цвет.
- Когда надо будет, сожми её и подумай, что надо исцелить, - мудрый одиночка даже не намекнул на отсутствующую руку молодого рыцаря, хотя из кое-как закрытой волшбой раны упали несколько капель, окрасив неосторожно подсматривавшую любопытную комету в зловещий багровый цвет.
- Что ж, спасибо тебе, хозяин, - хотя подарок обжёг руку даже сквозь кожу рыцарской перчатки, Арриол не позволил дрогнуть ни голосу, и даже ни единому на лице мускулу. - А теперь, прощай же - очень надеюсь никогда не свидеться.
- Что ж, спасибо тебе, хозяин, - хотя подарок обжёг руку даже сквозь кожу рыцарской перчатки, Арриол не позволил дрогнуть ни голосу, и даже ни единому на лице мускулу. - А теперь, прощай же - очень надеюсь никогда не свидеться.
Фельстаад рванул с места словно застоявшийся. По правде говоря, он всегда носился как чумной, сколько себя помнил. Но в этот раз подковы лунного серебра высекали из пустоты под копытами целые гроздья искр ещё не рождённых звёзд.
Фельстаад рванул с места словно застоявшийся. По правде говоря, он всегда носился как чумной, сколько себя помнил. Но в этот раз подковы лунного серебра высекали из пустоты под копытами целые гроздья искр ещё не рождённых звёзд.
- Ишь, самонадеянное насекомое - никогда не свидеться, - проворчал одинокий Дракон, неодобрительно покосившись вослед.
- Ишь, самонадеянное насекомое - никогда не свидеться, - проворчал одинокий Дракон, неодобрительно покосившись вослед.
Он озабоченно проверил под крылом ярко сияющую искорку новой жизнии, и странно было видеть умилительную улыбку на никак не предназначенной для того морде. Затем он улёгся, скрутившись почти по-кошачьи в клубок и обернувшись вокруг того ещё маленького нового, что посетило его сегодня.
Он озабоченно проверил под крылом ярко сияющую искорку новой жизнии, и странно было видеть умилительную улыбку на никак не предназначенной для того морде. Затем он улёгся, скрутившись почти по-кошачьи в клубок и обернувшись вокруг того ещё маленького нового, что посетило его сегодня.
И всё же, он не уснул. Лишь взлетел под дремлющие звёзды странный, задумчивый шёпот.
И всё же, он не уснул. Лишь взлетел под дремлющие звёзды странный, задумчивый шёпот.
- Семь тысяч лет… семь проклятых тысяч лет и зим. Но всё же, прощён… наконец-то прощён… спасибо, боги!