— И раньше знал?

Ну, скажем так...

— Догадывался. Правда, в действительности всё оказалось гораздо занимательнее и чудеснее.

— Что-то не вижу на твоём лице восхищения.

Потому что я уже навосхищался всласть. Ещё когда находился на берегу озера. Но, возможно, и к лучшему, что чаша моего восторга вычерпана до дна.

— Это конец, да?

Ответить искренне? Или солгать, чтобы подарить надежду? Для начала попробовать потянуть время, чтобы не торопиться с принятием окончательного решения.

— Почему спрашиваешь?

— Потому что не знаю, как ты, а я предпочитаю уходить в Серые Пределы с чистой совестью, и раз уж рядом нет всех тех, у кого стоит попросить прощения, обращусь хотя бы к богам.

— Думаешь, им нужны твои жалобы и стенания?

— Мне нужны. А боги... — Борг посмотрел в потолок. — Пусть слушают, если хотят. А не хотят, им же хуже.

Могу поручиться, что услышат. Что дальше сделают с молитвой, угадать трудно, но запомнят твоё последнее слово, не сомневайся.

— Так что, пора?

Умирать? Ох, и так настроение мерзейшее, а он, вместо того чтобы гнать мысли о смерти прочь, наоборот, подзывает, щедро рассыпая корм и клича: цып-цып-цып! Так и вижу, как по полу комнаты снуют скелетики кур, беззвучно разевая голодные клювы.

— Некоторое время у нас ещё точно имеется.

— И сколько его?

У тебя больше, у меня... Последние крохи. Смерть — личное дело каждого, и вовсе не обязательно делить с кем-то её недобрые дары.

— Не рановато ли ты собрался прощаться с жизнью? Да и вообще, с чего ты взял, что умрёшь?

Рыжий посмотрел на меня, как на умалишённого.

— Если эта сучка и оставит нас в живых, что вряд ли... — Он запнулся, словно то, что хотел сказать дальше, было постыдным и непристойным. — Я не хочу жить рабом. Тебе не представить, что это такое, когда собственное тело слушается чужих приказов!