Если целью было уничтожить память о роде Нивьери, он ведь мог поступить иначе? Мог. Просто и незатейливо убить, когда я не мог оказать сопротивление. Но нет, дяде было мало отомстить, требовалось либо получить выгоду, либо насладиться моим унижением. И как? Ты доволен, дядюшка?

Ослепительная фигура. Почти ослепляющая. Даже глаза болят. Если продолжу смотреть, окончательно перестану различать очертания. Нужно отвернуться? Да, чтобы сохранить зрение, то немногое, что ещё осталось. Но если я отведу взгляд, это будет означать...

Неважно. Чувств больше нет, они замёрзли на той самой бесконечной равнине льда.

Ты победил. И хоть невелика честь одержать верх над калекой, ты купаешься в полученном удовольствии. Не смею мешать.

После яркого света тени коридора кажутся чернильно-чёрными и густыми. На ощупь? Нет, только на вид. Потрогать я больше ничего не могу. И не хочу трогать. Всё, о чём мечталось, закончилось. Умерло и оказалось погребено под тяжеленной могильной плитой.

Моё имя вычеркнули из Регистра. Навсегда? Конечно же. Я предал твою память, отец. Я не справился. Даже если в далёком будущем меня ожидает чудо — возвращение рукам прежних качеств, эта мысль больше не греет. У меня просто не осталось сил бороться.

Сколько лет упорного труда, зачастую на одних зубах, без веры и надежды, только из непонятного упрямства и честолюбия. И что? Впустую. Полжизни псу под хвост. Но ребёнком я хотя бы мог не думать о пропитании, а теперь? Я же не могу ничего делать! Не чувствую пальцев. Кто будет меня содержать? Тувериг? У него и своих оболтусов на шее достаточно. А мне даже одеваться — сущее мучение. Хорошо, Тай помогла. Но ведь она не всегда будет рядом. И никого не будет. Пожалуй, только один человек мог бы... И тот мёртв.

Глупец! Зачем он пытался вытащить меня из-под удара? Только для того, чтобы подставить под более сокрушительный? Я не прощу тебя, Тень. Слышишь? Не прощу! Мне было бы легче умереть от твоей руки или от гнева Амиели, но только не оставаться в живых на потеху дядюшке. Ты сделал худшее, что только мог. Не добил, заставив мучаться. Год, два, десяток... Нет, так долго я не проживу, ибо каждый день будет настоящей пыткой. Каждая минута. Ты так ненавидел меня, раз обрёк на страдания? Но за что?!

И ведь ответа не будет. Попробовать догадаться самому? Изволь. Ты что-то говорил о дружбе, верно? Вроде хотел её предложить. Или предлагал? Не помню. Мысли смешались и потускнели. А я отказался. Это достаточный проступок, чтобы быть жестоко наказанным? Судьба решила: да. И спорить бессмысленно.