Свежий запах деревянного дома Вова запомнил с детства, он вдыхал его, не нарадовался… пока их новый дом не закурили отцовы дружки. От вонючего дыма Вова чихал, долго не мог заснуть… Мама сперва ругалась, выгоняла пьянчуг, а потом и сама пристрастилась… да… а он помнит, как ловко батя орудовал рубанком, как скручивалась и пахла нежная белая стружка… а он собирал ее в мешок и вытряхивал за забором… а потом родители стали бухать по-черному и дом сгорел, пока он был в школе, ну да… в одиннадцать лет, как раз в его день рождения, отметили, бля, уроды… От папы с мамой остались зубастые черные чушки, с жутким оскалом, а его определили в ебаный приют… Эта изба на ихнюю совсем не похожа, но запах тот же, прямо из детства. Тут всякие коврики, полосатые дорожки, полки горшками украшены… даже над его кроватью какие-то занавесочки, бля, с петухами… все чистее некуда, а простыни аж хрустят. Ни хрена не помнит, как его сюда принесли, как укладывали… очнулся вечером в чистой постели, раны чем-то замазаны, надеты чужие кальсоны… весь день вчера продрых, как убитый. А баба что надо, в душу не лезет, жрать дает, примочки делает… Елена. Нормальная киска. Та, что мыла полы, ни то ни се, хоть и помоложе… к одному омскому вальту, как его… а хуй с ним, шастала похожая жучка, глазки в пол, прям охуенная скромница, а оказалась та еще кистяра… Мужики к нему не заходили, но Вова видел одного из окна — бородатый здоровяк о чем-то базарил с Еленой… курева у них нет… да и хуй с ним, пока неохота. Сломать ногу на ровном месте, бля, это ж кому рассказать! На Рыбинской даче один пыжик потянулся спросонья и как заорет — сломал себе обе крабины, да еще и в ногах вывихнул суставы… но это понятно — наркота сушит кости, да и барыге этому доходяжному лет шестьдесят уже было, а тут? Полная хуйня…

В комнату входит Елена, ставит у кровати миску с травяной кашей, опять будет мазать ему раны. Бесформенная рубаха, но телка явно без лифчика, груди упруго подрагивают, а какие там сосцы… так по виду ей лет тридцать, сколько ж времени у него не было бабы… раньше хоть Нинка приезжала, замуж выскочила, сучка… хотя чего? Она ж не виновата…

— Как самочувствие? Может, поешь?

— Не…

— Там Теодопулос делает костыли, чтоб ты мог вставать… здесь не болит?

— Чо?! Я не понял… кто делает?

— Да Теодопулос, мой брат, это имя такое… греческое. Смотри, раны почти уже затянулись.

— Так вы это… греки что ли тут?

— Ну… не совсем, у нас кровь давно уже перемешана… хотя наши предки приплыли с Кипра… слышал о таком?

— Вроде слышал… а муж у тебя есть?