Единственное, что помнилось совершенно отчётливо: утро после Ночи Освобождения. Раннее утро, солнце уже встало, но ещё не греет, воздух свежий и такой чистый, каким он никогда не бывал во времена выхлопных газов и дымящих заводских труб. Она вышла на улицу, шатаясь и почти ничего не видя сквозь непролитые слёзы. Ей странно и непривычно было, что теперь можно выходить, что нет больше нужды прятаться за замками и навешенными на стены защитными щитами.

А на улице... Жители высыпали на проспекты, точно так же как и в Ночь Вторжения, но теперь воздух наполнен был их эйфорией и пьяной, какой-то совершенно ненормальной радостью. Они запрокидывали головы и смотрели на небо. Жемчужно-голубое. Свободное. Чистое. Они смотрели на небо и смеялись.

Избранная тоже смотрела. И плакала, ещё не до конца понимая, сколь страшную цену пришлось заплатить за это небо. Потери Сопротивления были ужасающи. Погиб Михайлов, погибли почти все координаторы. Их группе тоже досталось: Юрий и Ли-старший были ранены, Ирина неделю пролежала в коме... А Виктории пришлось решать, что же делать дальше.

Потом завертелось: чем кормить жителей Таиланда? Как остановить наводнение в Праге? Что делать, когда в ментал вдруг провалилось целое племя массаев? Как не опуститься до употребления в пищу разумных китов?..

Нет, Виктория, безусловно, получила вожделенную свободу. После исчезновения Олега ей никто больше не мог указывать. Попытки были, но заканчивались они одинаково безрезультатно. После столь суровой школы манипуляцию Избранная чуяла в зародыше, а давить силой... Это на неё-то?

К своим однокашникам Виктория прислушивалась, но те были и сами заняты по горло, так что на вопрос: «Что же делать?» — обычно ограничивались коротким олеговским: «Думать!» При этом все они почему-то беспрекословно подчинялись любому её капризу. Что, учитывая размах власти, которую подгребла под себя вся эта честная компания, оставлял Избранную с пугающе широким кругом возможностей. Зачастую она не имела ни малейшего представления, что с этими возможностями надо делать.

Оставался внутренний голос. Но и тут свалить ответственность не получалось. Строптивое подсознание иногда предлагало забавные комментарии, разряжавшие обстановку, но гораздо чаще подкидывало новые, ещё более запутывающие вопросы. Решения, находимые при участи alter ego, всегда были дерзкими и нетрадиционными до безумия, но как-то так получалось, что приходила к ним сама Виктория, а отнюдь не её ехидный внутренний советчик.

В результате девушка обнаружила себя с целым ворохом никем не контролируемой свободы, с одной стороны, и ворохом дел, с которыми, кроме неё, справляться было некому, — с другой. И оставить несчастных китов на съедение почему-то не получалось... Хотя видела их Избранная разве что по телевизору.