Они переглянулись и вдруг зааплодировали — словно я только что безупречно исполнил какую-нибудь сложную арию перед собранием истинных меломанов.

— Браво! — Голос Иуды звучал насмешливо и печально. — Ты умеешь говорить, если захочешь… Но что ты собираешься делать, господин «смерч»? Куда ты ведешь свое странное воинство, и чего ты хочешь?

— Да ничего я не хочу. — Честно сказал я. — И я больше никуда не веду свое воинство: вы же видите, я еду за ними — куда приедем, туда и приедем!

Я ничего не делаю, что-то само происходит — с моими мертвыми ребятами, со мной, и с вами, заодно…

— Ты лукавишь. — Покачал головой один из них — тот, что так до сих пор и не представился. — У тебя есть какая-то цель, это заметно.

— Цель? — Удивился я. — Что ж, можно сказать и так… У меня есть великая цель: постараться сделать свою работу как можно хуже. Я никогда не дорожил этим прекрасным миром, а теперь он умирает, и я начинаю понимать, что был круглым дураком. Мир наш вполне хорош — мне нравятся его старые и не слишком удачливые боги, мне даже начали нравиться люди: служба в моей армии пошла им на пользу, и они перестали быть тупыми занудами — давно пора!

Одним словом, я полностью солидарен с вашим шефом: я хочу, чтобы ему было куда прийти в костюме Санта-Клауса на следующий день после предстоящей битвы, и чтобы он нашел, кому дарить свои красные свертки с дурацкими бантиками… Я понятно выражаюсь?

— Ты понятно выражаешься. — Сдержанно улыбнулся он. — А доказательства? С какой стати мы должны тебе верить?

— Не тяни жилы из человека, Петр! — Усмехнулся Иоанн. — Он — не Антихрист, это видно вооруженным глазом.

— Ну, если тебе нравится так думать — на здоровье. — Упрямо сказал Петр.

— Я верю только фактам, а не пустым словам…

— Петр — самый лучший из нас… и самый тупой! — Доверительно сообщил мне Иуда. — Можешь себе представить: шутки шутками, а лет пятьсот после моей знаменитой выходки он требовал, чтобы я выходил из комнаты, если ребята начинали шушукаться о чем-то, что казалось им важным. Говорил, что «как бы там ни было, а предатель — есть предатель». Иисус сначала смеялся, потом злился, а однажды задумчиво сказал: «сколь разнообразен сей мир!» — и как бы закрыл эту тему…

Петр насупился, его товарищи тактично сдержали ехидные улыбки.

— В конце концов, мне все равно, верит ли мне сэр Петр. — Вздохнул я. — Я вам не враг, ребята. Нападать на вас я не собираюсь. Собственно говоря, я собирался попросить вас, чтобы вы не пытались со мной сражаться: это совершенно бесполезно. Я сейчас слишком сильный — самому противно! Но драться мне не хочется — ни с кем. Невелико удовольствие перешагивать через очередную гору трупов, горделиво думая: «экий я герой!» Лавры Терминатора меня никогда не прельщали, знаете ли…