— А знаешь, при дневном свете ты выглядишь почти так же. Может, стала немного больше похожа на мать, но это как раз хорошо. Могу спорить, ты будешь такой же красавицей, как она, когда войдешь в возраст и пополнеешь.

Тобин фыркнула, не в силах ответить, потому что рот у нее был набит булкой с кардамоном; но она помнила свое отражение в зеркале. Фарин просто врал.

— Может, это тебя немного развеселит, — сказал Фарин, подходя к кровати и развязывая один из принесенных слугами узлов.

С торжественным видом он извлек на свет сверкающую кольчугу. Ее кольца были такими тонкими и мелкими, что под рукой восхищенной Тобин кольчуга сминалась, как змеиная кожа. По нижнему краю, по горловине и рукавам она была отделана золотом, но рисунок был простым и четким, это были переплетенные, как виноградные лозы, линии. В других узлах оказалась стальная кираса и шлем с таким же рисунком.

— Это ауренфэйская работа, — сообщила Лития. — Все это было подарено бабушке твоего отца.

Кираса была украшена золотым изображением атийонского дуба. Кираса и шлем точно подошли Тобин, как будто были сделаны на нее. Кольчуга оказалась чуть свободной, она мягко спадала вниз, как вязаные свитера Нари.

— Женщины замка подумали, что это тебе тоже пригодится, — сказала Лития, показывая Тобин новую накидку. — Видишь, у нее плотная подбивка, и цвета твои, и герб, все как положено. Мы не хотим, чтобы владетельница Атийона отправилась в битву как какой-нибудь безымянный солдат.

— Спасибо! — воскликнула Тобин, надевая накидку поверх доспехов.

Подойдя к зеркалу, она рассматривала свое отражение, пока Ки прикреплял к ее поясу меч. Лицо под старинным шлемом уже не было лицом испуганной девочки; это лицо было ей знакомо.

Лицо воина.

Ки усмехнулся, глядя на нее в зеркало.

— Видишь, в костюме воина ты выглядишь почти как прежде.

— Это, пожалуй, и к лучшему, — сказал Аркониэль. — Вряд ли Эриус обрадуется, что его племянник оказался племянницей. Фарин, позаботься о том, чтобы в отрядах все знали: имя Тамир в Эро произносить нельзя до особого приказа.

— Интересно, что Корин скажет? — спросил Ки.

— Хороший вопрос, — задумчиво произнес Аркониэль.

Тобин нахмурилась, глядя на свое отражение.

— Да я об этом думаю с тех самых пор, как ты и Лхел рассказали мне правду. Он ведь не просто мой родственник, Аркониэль, он мой друг. Как я могу причинить ему такую боль после всего хорошего, что он сделал для меня? Это было бы несправедливо, и я просто не представляю, что делать. Он ведь вряд ли просто отойдет в сторонку и уступит мне место, так?