То же самое стало с кубиком, лежавшим под первым.

Quarte.

Приведение в действие последнего кубика сделало из четырех отделенных квадрат, мягко сверкавший холодным белым светом, который был еще белее мрамора под квадратом.

На мгновение Камбер остановился, чтобы сдвинуться на другой конец баланса, от белого к черному, затем коснулся черного кубика, лежавшего рядом с Prime. Голос Джеффрая доносился до Камбера едва слышным жужжанием, когда он назвал имя первого черного кубика:

Quinte.

И в кубике вспыхнула жизнь, загоревшись темным, черно-синим матовым огнем, а Камбер перешел к следующему.

Sixte.

Огонь переметнулся от первого черного кубика через его палец к только что названному, а потом к двум оставшимся.

Septime. Octave.

Когда загорелся последний кубик, Камбер глубоко вздохнул и позволил себе вернуться к речам Джеффрая.

— Когда Ориэль обнаружил точку смерти, он почти прервал контакт, — говорил Джеффрай. — Он сказал им, что случится, если он слишком сильно нажмет. Но они заставили его продолжать, угрожая безопасности его семьи. Я не знаю, возможно, он думал, что проскользнет мимо, но не сумел. Того мужчину звали Дензиль Кармайкл. По-моему, я знал его деда. Однако его смерть по крайней мере была самой легкой.

— А что случилось с остальными? — спросила Ивейн, как будто завороженная страхом.

— Троих оставшихся пленников казнили во дворе замка как изменников и убийц.

— Колесованы и четвертованы? — пробормотал Грегори с видом знатока.