— Что-то не так, — прошептал мальчик. — Что случилось?

— Райс… умер, — просто ответил Камбер, не умея смягчить страшные слова. — Вскоре после того, как мы покинули собор, он умер почти на том месте, где стоите вы.

— О, Боже! — беззвучно произнес Джаван.

Тавис недоверчиво покачал головой.

— Но он не мог умереть. Не мог. Просто не мог! — снова и снова повторял Целитель.

Джаван повернулся к Тавису. Его глаза стали бездонными от ужаса, губы подергивались, наконец он сумел выговорить:

— О, Господи, Тавис, мы убили его! Не нужно было давать ему наркотики! Из-за нас он не смог исцелить себя. Он умер!

Камбер не сдержал утвердительного кивка, а принц забился в истерике в объятиях своего друга. Это было слишком жестоко; конечно, слабость Райса осложнила его положение после ранения, но ни один здоровый Целитель, так жестоко поранив свой мозг, не сумел бы исцелиться. В том, что его сбили с ног, никого из присутствующих нельзя было винить. Произошел ужасный, бессмысленный несчастный случай!

Камбер так и сказал, прибавив, что единственной надеждой Райса на выживание было бы присутствие другого Целителя. Но Тавис стал винить себя за то, что оставил Райса после падения и вернулся к Джавану, хотя мог остаться и помочь.

Джебедия напомнил, что когда Тавис уходил, он не знал, насколько серьезной была рана Райса, и он подчинился мечу Джебедии. Сомнения в своей виновности у Тависа отчасти рассеялись.

Камбер ронял слова в разговоре и силился не показать свои истинные чувства, уверенность, что Райс мог остаться жив, если бы Тавис не дал ему зелья, а потом не оставил его. Вскоре ему удалось подавить и последние вспышки горьких сомнений. Райс простил Тависа и Джавана. Камбер узнал об этом, когда Райс стоял перед ним на коленях в соборе и передавал свои ночные страхи и примирение в стремительном порыве глубокого контакта, последнего в его жизни. По крайней мере, его смерть не была напрасной: он принес предупреждение, дал своим собратьям двух новых деятельных союзников — Тависа О'Нилла, Целителя, способности которого только росли, и на удивление талантливого сына Синхила.

Даже в недолгом общении с Джаваном выяснилось, что не в коронованном Алрое, а в его брате можно найти помощника в восстановлении нормальных отношений между людьми и Дерини и торжество здравого смысла. Они понимали, что принц не станет предавать своего брата, впрочем, камберианцы и не рассчитывали на это, но он мог быть должным образом подготовлен, чтобы, когда придет пора, занять место Алроя. Нет, они не станут причинять зло этому болезненному подростку, но нельзя же отдавать страну в руки зарвавшихся регентов, у которых Алрой под пятой.