— Тогда просьба отца показалась мне жестокой. Я опасался, что Рашлин на всю жизнь возненавидит меня. Когда же мы стали старше, я понял, что зря не послушался отца, но было уже слишком поздно. Рашлин сделался подозрительным. По правде говоря, я до сих пор не могу понять, почему он так долго не решался подчинить меня своим чарам. Ведь мы с ним недолюбливали друг друга.

— Разве вы не могли помешать его попыткам околдовать вас?

— Защититься от его чар?

— Я не знаю, как точнее выразить свою мысль, — признался Уил.

— Мне потребовалось несколько лет, прежде чем я научился распознавать «запах» Рашлина. Это, пожалуй, самое точное слово для его чар.

— Выходит, вы чувствуете, когда он прибегает к колдовству?

— Так оно и есть, — ответил Элизиус. — Рашлин затеял очередную гадость, Уил. И его гнусные замыслы сулят горе и беды для всех нас — для Моргравии, для Бриавеля и даже для королевства горцев.

— А он вас чувствует?

— Похоже, что да, хотя я не до конца уверен. Теперь я пользуюсь своими способностями крайне осмотрительно. Да и Чаща мне тоже помощница, пропускает колдовские волны лишь в одном направлении. Иными словами, я его чувствую, тогда как он меня — нет.

— Но почему он не заподозрил волшебства, когда я разговаривал с ним в облике Корелди?

— Спасибо Чаще. Она обладает колдовским даром, о котором даже я ничего толком не знаю. Судя по всему, это она защищала тебя.

Похоже, колдун что-то утаивает, подумал Уил. Внутренний голос подсказывал, что Элизиус не конца откровенен с ним. В принципе, он мог бы попытаться как-то это проверить, однако решил, что лучше не стоит. Куда важнее в данный момент кое-какие подробности из рассказа его собеседника. Ведь от них зависит, как ему поступать в будущем. Пока Рашлин не представлял для него особого интереса. Так что лучше не отвлекаться на лишние вопросы, а выслушать рассказ колдуна о том, как того занесло в Глухомань.

— И что случилось после того, как отец попросил вас лишить Рашлина его магических способностей?

— Я солгал ему, сказал, что не могу этого сделать. Тогда я был слишком молод и глуп и не понимал, что мое нежелание рикошетом ударит и по мне самому. Под конец отношения отца с Рашлином сделались совершенно невыносимыми.

— Под конец?

— Да. Извини, кажется, я забежал вперед. После того как отцу стало известно о моей близости с Эмил, он изгнал меня в Парргемин. Отъезд из Моргравии сам но себе был суровым наказанием — отец знал, как сильно он ранит меня. Родители еще не догадывались, что Эмил носит под сердцем моего ребенка — в отличие от Рашлина. Тот быстро заподозрил неладное. Догадался он и о том, что я не намерен оставаться на родине. Я успел полюбить Моргравию. Особенно южные земли, где леса и поля всегда зелены. У нас в Парргемине природа бедна.