Если бы Лотрин не был заколдован, он бы закрыл глаза Галапека, чтобы не видеть умирающего дракона. Но он не мог этого сделать. Вместо этого Лотрин уставился на Рашлина, и так как они были связаны посредством черной магии, почувствовал, что барши собирает последние силы. Странно, но с каждой минутой Лотрин чувствовал себя все лучше и лучше. Он постепенно становился самим собой, хотя и оставался заточенным в тело коня. Его сжатая до предела душа посмела заявить о своем существовании. Боль уменьшилась, он перестал дрожать. Заклятие явно слабело по мере того, как Рашлин расходовал магию, чтобы добить умирающего дракона.

— Покончи с этим! — прошептал король. Слова Финча были встречены истерическим хихиканьем Рашлина.

Барши издал дикий крик, собрал всю магию, какой владел, и всю, до последней унции, выпустил в дракона. Животные, собравшиеся, чтобы отдать дань уважения своему королю, стали свидетелями того, как Финч, король магических существ, внезапно снова встал на лапы в последнем гордом желании продемонстрировать свою силу и волю. Он издал рычание, вернее, предсмертный крик, который каждое животное ощутило в груди, и принял смертельный удар магии, направленный в него. Но, поглотив поток, он не остановился, а тяжелым шагом двинулся на барши, на лице которого выражение триумфа сразу же сменилось удивлением. Он больше не мог применить магию; ее просто не осталось, вся она ушла огромной грязной дугой в противника.

Я забрал у тебя силу, Рашлин, — таковы были последние слова дракона.

Лотрин и пустельга с благоговейным страхом следили за тем, как Финч поглотил саму сущность барши и уничтожил ее в золотом пламени. Великолепное сияние, окружавшее дракона, ярко вспыхнуло, прежде чем погаснуть.

Король упал и стал на глазах уменьшаться в размерах до тех пор, пока вместо могучего дракона, такого гордого и великолепного всего пару часов назад, на земле не остался лежать свернувшийся калачиком маленький мальчик.

Животные заплакали от горя, а затем, словно подчинившись единому сигналу, все, кроме эконов, направились к ребенку, который, казалось, спит. Один за другим они нюхали и тыкались носом в маленькое тельце, тихонько поскуливая в благодарность за его жертву, принесенную ради того, чтобы они жили.

В Бриавеле Нейв задрал голову и завыл. От этого звука у мужчин похолодело внутри. Пес выл не переставая, и Уил понял — Нейв оплакивает Финча.

Он тоже склонил голову.

— Финч умер, — сказал он Аремису.

Наемник почувствовал их горе и обошелся без пустых слов утешения.