«И сейчас занимается тем же», — подумал гренадинец, не сознавая, что произнес эту мысль вслух.

— Простите, не расслышал, — прозвучал рядом сердитый голос Лайрика.

— Нет, ничего, генерал, просто путешествие было очень долгим, — сказал наемник и заметил, что глаза Лайрика еще больше расширились от возмущения.

— Мне хотелось бы поговорить с вами об этом, господин Фарроу.

Аремис тяжело вздохнул. Ему абсолютно не хотелось обсуждать эту тему, потому что наемник не имел представления, как объяснить их таинственное появление.

— Прежде всего мне хотелось бы справить нужду, — заявил он, зная, что подобный ответ может избавить от самых настойчивых расспросов. — Кроме того, очень хотелось бы поесть, помыться и отдохнуть. А затем я отвечу на все ваши вопросы, обещаю. Но, пожалуйста, помните, я только телохранитель короля. Обыкновенный солдат, если хотите. Не лучше ли расспросить его самого?

С этими словами Аремис Фарроу пошел прочь от генерала Лайрика, пораженного напором гостя. Аремису оставалось лишь надеяться, что Уил знает, как выбраться из этой щекотливой ситуации.

* * *

Валентина, уверенная в себе и разрумянившаяся от волнения, проводила короля к мягким диванам в своем кабинете. Когда-то эта комната принадлежала ее отцу, но теперь здесь обитала она. Уил заметил, что Валентина ко всему здесь приложила свою руку: рисунок с лошадьми, вазы с цветами и запах лаванды, безошибочно свидетельствующий о том, чья это комната.

— Вам не холодно, ваше величество? — спросила она, но тут же рассмеялась. — Какая я глупая, до меня ведь доходили слухи, что ваши люди вообще не чувствуют холода.

Он покачал головой.

— Как бы то ни было, давайте сядем у огня.

Валентина улыбнулась.

— А я ненавижу холод, — призналась она. — Хотя скоро перестану просить разжигать камин. С каждым днем становится все теплее и теплее.

— Скоро наступит лето. Это всегда самая прекрасная пора, — сказал Кайлех, и она не упустила того, что осталось недосказанным.

— Вы поэтому здесь?

— Да. Очень приятная комната.

— Спасибо. Фарроу ваш друг?

Странный вопрос вызвал у него усмешку.

— На самом деле, да.