С криком ярости и разочарования Болдх развернулся и устремился прочь от преградившего путь чудища — обратно навстречу великандам. Жуткий вой разнесся вокруг: эфенк ринулся вслед за странником. Как и прежде, зверь преследовал обидчика, ведомый желанием отомстить, слепо следуя своей природе — не замечая направляющихся к ним великандов.

Чей-то крик — Болдх не понял чей — донесся из безопасного укрытия туннеля: «НЕТ!» Им оставалось лишь кричать. Болдх вдруг ясно осознал: дальше на север, к товарищам, он не пойдет: ни ради миссии, ни ради собственного спасения. Он, Болдх, всегда выживал, сам решая, куда идти — сам, не раздумывая, выбирал дорогу. И сейчас ему стоит поторопиться с выбором.

Люди, теснящиеся у входа в туннель, смотрели, как исчезает в дожде серая человеческая фигурка; уходит, то и дело поскальзываясь в хлюпкой грязи; быстро удаляется, преследуемая эфенком. А затем непроницаемая завеса ливня скрыла Болдха из виду.

Огромная чёрная тень — громаднее, чем самый высокий бастион Винтус-Холла — выросла из дождя, сгустившись из сумрака. Первый великанд направлялся к ним. Болдх более не нуждался в подсказках. С проворством, достойным самого ловкого фокусника, наш странник по-заячьи прыгнул в сторону и бросился назад. Эфенк же, слишком неуклюжий и грузный, чтобы свернуть или хотя бы попридержать свой бешеный напор, выскочил прямо под ноги великану.

Ступня опустилась.

Словно на корзину с тухлыми устрицами упала скала; толчок был такой силы, что Болдха вновь швырнуло на землю.

Кровь и гной брызнули во все стороны, будто прорвался огромный зловонный нарыв; тут же грянул, смерчем взвился в небо, яростный рёв боли — это крупные осколки костей эфенка, разливая потоки отравы по жилам гиганта, впились в его стопу.

Эфенку пришел конец, от него осталась лишь внушительных размеров зловонная ядовитая лужа.

И Болдху тоже конец. Он устал. На этот раз ему уже не подняться. Через миг нога великана снова опустится и погребет его под собой. А вход в туннель теперь далек как никогда, словно на другом краю света. Туда ему не добраться.

И тут, в этот кошмар ворвался живой вихрь движений и звуков, и чьи-то руки грубо подхватили Болдха и швырнули на конскую спину.

Голос, не Катти, а Лесовика — гаркнул в ухо:

— Ты, правда, думал, что я брошу тебя умирать? Когда на лошади оставалось место?..

— ЗАТКНИСЬ И СКАЧИ! — выкрикнул Болдх, и Женг арбалетной стрелой понеслась ко входу к пещеру.

Гигантская нога впечаталась в землю меньше, чем в пятидесяти ярдах позади. Удар был такой силы, что Женг подбросило в воздух и всадников выбило из седла: Лесовик лишь одной рукой успел вцепиться в гриву, а Болдх — двумя руками в волосы Лесовика. Троица снова приземлилась в фонтане грязевых брызг, и когда оба всадника вновь обрушились на хребет Женг, колени кобылы подломились. Секунда-другая — и следующий шаг исполина погребет их под собой, и от всех троих останется лишь мокрое пятнышко на подошве великана.