— Бегом! — приказал Ольсар.

Они сами не помнили, как задвинули крышку и взлетели по лестнице, спотыкаясь на ступенях. Зелида ждала их у выхода, придерживая ворота.

— Там дозор! — шепнула она, тяжело дыша от страха. — Кажется, они заметили, что склеп открыт, но перетрусили и бросились за подмогой.

— Все за мной. Не впервой! — усмехнулся Вальбрас и поманил спутников за собой.

Через несколько минут они во весь опор мчались по берегу к пристани, укрываясь в тени нависающего утеса.

— 6-

Айнору казалось, будто он лежит где-то неподвижно, а при этом он чувствовал еще, что идет вместе с Эфэ, продираясь сквозь чащу к светлому пятнышку, что маячило вдали.

И однажды все вокруг переменилось, темнота рассеялась, а с нею и сопутствующие мысли.

Пространство ожило красками, формами и уже хорошо забытыми ощущениями такого милого былого. Это вернувшееся пережитое стиснуло сердце Айнора, и он сел прямо на пол, потому что маленькие и еще не послушные ноги не выдержали его.

Он видел своих родителей еще совсем молодыми и удивлялся тому, как хорошо помнит тот рядовой, мало отличимый от остальных день. И мать, и отец были в масках, но Айнор знал, что оба они моложе него нынешнего.

Отец, тихий и очень порядочный, но обедневший аристократ, всегда сторонился шумного общества и нечистых на руку знакомых — то есть, людей, которых он был вынужден приветствовать во время встреч. В силу происхождения у него были связи и возможности возвыситься, но связями этими он пользоваться не желал, даже стыдился их, а возможности считал едва ли честными; да такими были они и на самом деле.

После недавнего рождения Айнора жену как подменили. Умный и проницательный, господин Линнар относил это к типично женскому инстинкту заботы о гнезде, и поначалу его не очень беспокоили вздохи супруги по поводу запредельной бедности их семейства. Но со временем вздохи стали превращаться в попреки. Ей было до смерти обидно видеть, как наряжают своих отпрысков менее родовитые дворяне, как чужие гувернантки, выгуливающие господских детей, сторонятся их горничной Марелы и маленького Айнора, а тот, еще ничего не понимая во взрослых условностях, тихо плачет, оставаясь один, из-за того, что с ним не хотят играть другие.

— Будь умным! — твердил отец. — И никому не позволяй поработить твой дух и разум! Когда вырастешь — поймешь!

— Будь сильным! — со своей стороны наказывала мать. — И никому не дай себя в обиду. Эти люди должны гордиться знакомством с тобой!

Если отец молчал, то мать, бывало, выговаривалась в присутствии сына, поминая супруга нелестным словцом. И Айнор решил, что быть умным, конечно, хорошо, но будет лучше, если он станет в большей степени таким, каким его хочет видеть мать.