Айшет добралась уже до колыбельного возраста, ее словно подбросило электрическим разрядом: такая череда воспоминаний бывает только перед смертью! Она изо всех сил втянула в грудь воздуха и вытаращила глаза.

Автобус ехал по прежнему маршруту, а на задней площадке, держась за поручень, прямо напротив Айшет стояла красивая черноглазая девушка в странной серой одежде. И взгляд ее тоже был странным. Айшет запомнила крупную пуговицу, скреплявшую ворот старинного плаща.

Сама не ведая, отчего, она вынула из сумки свой паспорт. Незнакомка не сводила с нее глаз, и теперь во взгляде ее читалась искренняя жалость. К выходу они двинулись одновременно. Стоило дверям раскрыться, Айшет вложила паспорт в руки девушки.

Так они и поспешили от остановки к одному и тому же дому вслед за соседкой Айшет, Людмилой Ненароковой, матерью одиннадцатилетнего оболтуса-Бориски. Незнакомка приотстала, а Айшет обогнала Людмилу.

— Здравствуйте! — сказала она и припустила к дому, чувствуя себя очень неуютно в начинающихся сумерках.

На их площадке, как всегда, оказалось совсем темно. Айшет на ощупь нашла замочную скважину железной двери, юркнула в тамбур и притаилась, вслушиваясь во мрак. Словно сам шайтан гнался сейчас за ними с той незнакомкой, так ей было страшно!

Вот зазвенела ключами Людмила и вошла к себе домой. Вот кто-то затопал на лестнице, а лифт завыл, кем-то вызванный, и в черноте площадки загорелось рыжее око.