Десятки копий впилось в его холодное, одеревеневшее тело, и некоторые прошили его насквозь. Айнор лишь повернулся, расшвыривая врагов и накалывая на проскочившие между его ребер наконечники самых нерасторопных. После этого они болтались на нем мертвым грузом, однако даже это не было способно обуздать его гнев или помешать в бою. Секира рубила дикарей без устали. Самые догадливые поняли, что в бою с этим ужасом победит ужас, развернулись и помчали наутек. Остальные полегли у него на дороге.

Когда вблизи не осталось ни одного живого, Айнор ударами секиры перерубил копья и, обнажая почерневшие ребра, выдрал из себя сломанные древки. Он не оглядывался на убитых. Его путь лежал в разоренный город.

Бастион Павшего сохранился лишь частично — башня и центральная галерея уцелели благодаря поселившимся там и хоть немного следившим за ростом лиан дикарям. Все остальное напоминало обломки кораблекрушения.

Вождь и его приближенные укрылись в башне. Увидев Айнора, они стали закидывать его камнями и обстреливать из луков. Тем временем солнце закатилось за горы.

Мертвец вскинул голову и одним прыжком, преодолев земное тяготение, взлетел на ближайшие развалины. Стрелы торчали из него, точно иглы из диковинного зверя джунглей. Сквозь мрачные стены древнего сооружения взирал он на бьющиеся огненные комки, которые передвигались в башне и по галерее. Был там и Алтарь с амулетом убитого хогмора. Яростный вопль сорвался с окоченевшего языка, и вопль этот обратил в бегство половину сторонников вождя. Не помня себя, те выскакивали через дырки в стенах и уносились в темные заросли.

Айнор не преследовал их. Обломав на себе стрелы, он кровожадно лязгнул копьем Анпа о камни и воздел над головой секиру.

А потом он, пригнувшись, помчался к отверстиям в стенах, на бегу сшибая со своего пути охрану вождя, выскочившую навстречу ему в глупом порыве удержать потустороннего гонца. Мертвец видел, как после его сокрушительных ударов меркнут и гаснут уже не пульсирующие комки в груди врагов.

Небеса несогласно грохотали предупредительными раскатами.

Один из самых ловких дикарей перед смертью успел извернуться и отрубить нежити левую руку вместе с копьем. Айнор лишь презрительно стряхнул с себя отсеченную конечность, а потом опустил секиру точно на темя противника, разделив его череп на две половины, точно спелый арбуз, и нисколько не удивился тому, что вместо мозга оттуда вытекло лишь немного черной кашицы.

Защитники бастиона отступали все дальше, к Алтарю, проклиная вторгшееся чудовище последними словами, смысл которых был ему столь же чужд, как и все человеческое.