Вкус их показался самым изысканным из всего, что ей доводилось пробовать. Она брала понемногу каждого кушанья, желая отведать как можно больше из них. Алу ела не торопясь, как истинная алайка, часто вытирая и без того чистые пальцы салфеткой.

Насытившись, девушка не спешила выйти из-за стола. Она чувствовала себя бодрой и сильной как никогда. Губы Аниаллу сами собой расплылись в гордой самодовольной улыбке. Она сидела, покусывая среднюю фалангу указательного пальца, и прислушивалась к необычным чувствам, охватившим ее. Алайка разглядывала свои длинные, тонкие, но такие сильные пальцы, лезвия ногтей, и, прищуривая глаза от удовольствия, представляла, с какой лёгкостью эти изящные руки могут разорвать в клочья плоть её врагов.

Аниаллу медленно проводила языком по клыкам, наслаждаясь их смертоносной остротой. Она окидывала взглядом богато убранную залу и с каким-то сладострастием думала о том, что стоит ей пожелать, и эти статуи из прочнейшего камня, стоящие здесь веками, разлетятся в пыль, а стены станут жалкой грудой камней.

Как восхитительно было чувствовать свое могущество, возможность выполнить любое самое мимолётное и бессмысленное желание! Аниаллу даже не задумывалась над тем, насколько эти желания были несвойственны ей. Единственным, что имело для нее сейчас значение, была грозная, необузданная сила, неожиданно пробудившаяся в ней. И желала она лишь одного: найти способ — любой способ — проявить свою мощь. Девушка ласкала пальцами оскаленные пасти на подлокотниках кресла и разглядывала удивительный потолок залы. На нём, изваянные из чёрного и серого камня, сплетались тела множества существ. Они внимательно, изучающее смотрели на Аниаллу рубиновыми глазами.

А её взгляд сразу приковала одна из статуй, словно выныривающая из вершины резной арки, обрамляющей балконную дверь. Волосы каменной девы, будто разлетевшиеся от порыва ветра, развевались по обе стороны от прекрасного и грозного лика, как два могучих чёрных крыла. Её руки с невероятной живостью и изяществом были раскинуты, кисти их застыли в жестах, одновременно хищных и изысканных.

Внезапно внимание Аниаллу привлёк тихий звук, раздавшийся откуда-то сзади и справа. Она медленно и величественно, как и подобает тал сианай, повернула гордо поднятую голову и сверху вниз глянула на стоящего в дверях мужчину. Она не знала его, но по его простой одежде поняла, что он занимает низкое положение. Перед ней, приближённой богини, стоял какой-то дерзкий глупец, посмевший потревожить её во время трапезы. Аниаллу поднялась с кресла. На лице её играла презрительная улыбка, пальцы, державшие драгоценный бокал, сжались, скомкали тончайшее золотое кружево металлических нитей, унизанных черными камнями.