Или причина — в другом?

Крестьянин представил себе картину происшедшей здесь бойни.

Зингарец ночью, о чем свидетельствует относительно теплая одежда, вышел в поле. Но не успел он приступить к своему грязному делу, как его обстреляли лучники.

Наверное, они его с кем-то перепутали. Другого объяснения Силий не находил.

Но с кем они спутали вора? И не бродят ли где-то здесь неподалеку эти неведомые стрелки, готовые перепутать с кем-нибудь и его самого?

«Почему лучники не забрали такие хорошие стрелы? — мысленно удивился крестьянин. — Может, они решили отыскать их при свете солнца? В темноте все-таки найти сложно. Если так, тогда они вернутся!..»

Эта последняя мысль Силию очень не понравилась. Он неуверенно наклонился к длинной стреле, которая даже после того, как вонзилась в землю, сравнялась по высоте с колосками.

Внезапно послышался короткий свист, и перед расширившимися от страха глазами крестьянина в землю вонзилась еще одна стрела.

2

В дверь тихо постучали. Конан не успел сказать ни слова. Просперо, как обычно, стучал исключительно из привычно аристократических побуждений. Поэтому, исполнив ритуал, тут же распахнул тяжелую дверь королевской опочивальни и вошел внутрь.

— Готов к подвигам? — усмехнулся он, глядя на заспанного короля.

Конан протер глаза огромными кулачищами и, почесав щетину, затянувшую пол-лица, удивленно посмотрел на друга.

— Не рановато ли для подвигов? — осведомился он, нехотя отбросил ногами пушистое одеяло и медленно поднялся на ноги. В голове что-то хрустело и вяло потрескивало, словно умирающий костер. В висках болезненно пульсировали раскаленные угольки, каждым ударом затуманивая воспаленное зрение.

Киммериец некоторое время тщетно пытался расшевелить отекшие мозги.

— Вчера был праздник, — неуверенно сказал он, вспоминая отрывки громких мелодий и столы, ломящиеся от выпивки и яств.

— У тебя великолепная память! — улыбнулся Просперо. — А что ты еще помнишь?

— Хм-м...

— Говорил же, не пей столько. Последний кувшин явно был лишним.