Даже прикованные к веревке мужчины, испустив несколько истошных воплей и страдальческих стонов, впали в подобие гипнотического транса и хранили гробовое молчание, покорные воле неведомых сил. Они стояли в бледном лунном свете, машинально продолжая состязаться в перетягивании каната с неким призрачным воплощением рока, мерно раскачиваясь взад-вперед в прибывающей воде, что сначала достигла колен, а вскоре поднялась уже до бедер. Луна частично скрылась за облаком, и в полумраке шевелящаяся вереница людей стала похожа на жуткую гигантскую многоножку, что судорожно извивается в цепких лапах страшной ползучей смерти.

Все туже и туже натягивалась веревка по мере того, как возрастали усилия противоборствующих сторон, и все сильнее разбухали пеньковые пряди, намокая в волнах прилива. Песчаный пляж, где совсем недавно резвились дети и шептались влюбленные парочки, теперь медленно, но неумолимо поглощало наступающее море. Толпа охваченных паникой наблюдателей машинально попятилась назад, когда прилив подобрался к самым ногам, а вереница мужчин, стоявших уже по пояс в воде, продолжала монотонно раскачиваться взад-вперед — теперь на значительном расстоянии от зрителей.

Очевидцы, сгрудившиеся на берегу вне досягаемости приливных волн, оцепенело смотрели на несчастных, не произнося ни слова и никак не пытаясь помочь. В воздухе витала атмосфера дикого страха перед чудовищным злом, какого еще не ведал мир.

Минуты, казалось, уже складывались в часы, а змееподобная вереница раскачивающихся торсов по-прежнему виднелась над быстро прибывающей водой, и на медленных, ритмичных ее колебаниях лежала печать обреченности. Теперь на восходящую луну набежали плотные грозовые облака, и сверкающая дорожка на волнах померкла.

Цепочка мерно ходящих вперед-назад голов стала едва различимой, и изредка пепельно-серое лицо какого-нибудь обернувшегося страдальца смутно проступало бледным пятном во мраке. Все быстрее и быстрее сгущались тучи, и наконец из черных, грозных их чрев выстрелили вниз острые языки зловещего пламени. Загрохотал гром, сначала глухо, но потом все сильнее, все яростнее, и вскоре от него уже закладывало уши. Затем грянул самый страшный раскат грома, от которого сотряслась земля и взволновался океан, и секунду спустя на погруженный во тьму мир обрушился неистовый ливень такой мощи, что казалось, самые небеса разверзлись и исторгли из недр своих бурный поток, призванный свершить возмездие.

Повинуясь исключительно инстинкту самосохранения, ничего не соображающие от страха зрители поднялись по вырубленным в скале ступеням на веранду отеля. Слухи о кошмарном происшествии уже распространились среди постояльцев, и все они пребывали почти в таком же ужасе, как и вернувшиеся с берега люди. Кажется, кто-то испуганно пролепетал несколько слов, но утверждать не берусь.