Он выбросил руку и сорвал бирку. На шее Ванессы осталась красная полоса.

— Мое, — произнесла она своим обычным голосом. — Отдай, мррразь, — прохрипела она мужским голосом существа с акцентом, напоминающим шотландский. — Мое, — двумя голосами одновременно.

Он стер большим пальцем кровь с бирки. Та оказалась конвертиком из целлулоидной пленки, в котором были запечатаны несколько бумажных полосок. Ричард поскреб ногтем пакетик и увидел цепочки цифр.

Выходит, курьеры были отвлекающим элементом.

— Отдай, — произнес геккон.

Ричард понимал, что оказалось у него в руках. Это не просто цифры, это цифровой код. Его использование может вызвать Армагеддон.

— Ты этого хочешь? — спросил он, обращаясь к существу.

Губы геккона растянулись в хитрую улыбку. Глаз, не залитый кровью, подмигнул.

— Отдай цифры, — произнес он, подражая голосу девочки.

Но Ричард теперь понимал, когда существо хотело его обмануть. Видел, сколько в нем от Ванессы и сколько от геккона.

— Проводник, — сказала она. — Этот человек забрал мой билет. Пусть отдаст.

— Сэр, — обратился к нему Арнольд, — это серьезное нарушение. Могу я взглянуть на билет?

Ричард сжал пакетик в кулаке. Он не отдаст Арнольду «марш-коды». Проводник заодно с гекконом.

Глаза Ванессы закрылись, и она съежилась. Он почувствовал острый прилив жалости. Если она упала и сильно ударилась головой…

Взгляд Арнольда приобрел необычную уверенность.

— Сэр, — сказал он, сжимая ручной компостер. — Билет.

Переместившись из тела девочки в кондуктора, геккон подобрался к нему ближе, но приобрел форму, которую Ричарду было не так жалко повредить.

Он положил коды в нагрудный карман, а потом ударил Арнольда правой рукой, приложившись кулаком прямо к челюсти, отчего тот попятился на несколько шагов. Он попал в точку, от удара по которой человек отключается, но на существо в Арнольде это не подействовало. Оно бросилось вперед, целясь компостером в ухо или губу, чтобы оторвать кусок от лица.

Ричард пригнулся, и щипцы защелкнулись у него на рукаве, пробив алый бархат. Он ударил Арнольда еще несколько раз, вспоминая слова тренера по боксу о том, что во время боя нельзя злиться.

На ринге он всегда проигрывал по очкам или его дисквалифицировали, даже если он избивал противника до полусмерти. Во время поединка он вел себя не по-спортивному, его действия не были красивыми и даже отдаленно не вписывались в «Правила Куинзберри». Он слишком многому научился в том отрезке своего детства, о котором ничего не помнил.