– Если я не вернусь, – мягко отстранился от нее Асандер. – Позаботься о Лили.

Асандер поцеловал сестру в лоб, заботливо приглаживая светлые волосы, что выбились из косы. Он резко отстранился от нее и, не оборачиваясь больше, запрыгнул на своего дракона. Асандер пожелал, чтобы она оставалась позади, не жертвуя последней из рода императоров. Он хотел защитить сестру, цветок империи. Красный дракон понес своего повелителя ввысь. Асандер был рядом, но ей почему-то казалось, что его слова пророческие. Он шел на смерть.

– Только выживи…

– Я сделала то, что вы хотели.

Валенсия словно сломленный цветочек пала ниц перед темной фигурой, чей облик был скрыт от ее глаз за темной мантией. Грозный супостат, словно и не замечал ее вовсе, вышел из темноты и прошелся по комнате. Пол тяжело скрипел под его ногами, пламя камина, играя, отбрасывало тень на стены. Тень дрожала, постепенно превращаясь в чудные виденья, то уменьшалась, делаясь маленькой как мышь, то вспыхивая ярким цветком. Валенсия прикрыла глаза, чтобы не видеть его, ибо это существо пугало ее.

– Медленно добегают песчинки часов времени этого мира. И вот последний акт неудачной пьесы подходит к своему завершению.

Черный посланник иного мира, наконец, взглянул на сломленного от мучений демона. Однако в этой женщине он более не видел демона. Ее темные глаза кричали о пощаде.

– Проси награди.

На короткий миг, она замялась, будто бы погружаясь в собственные размышления, пытаясь вспомнить, чего раньше желала. Она тяжело вздохнула, ибо злоупотреблять временем повелителя было недопустимо. Демон определилась в своей просьбе.

– Алекс! – с надеждой шептала она.

– Его исход предрешен. Он исполнил свою роль и вскоре занавес падет, а он исчезнет со сцены навсегда.

– Как жаль, – искренне смутилась она, опуская глаза вниз. – Я многого желала – богатства, власти, красоты, но теперь не нужно мне ничего.

– О, бедный падший ангел! Ты влюблена!

Валенсия не поднимала головы.

– Ты более не демон.

Его слова встревожили Валенсию, и она с надеждой посмотрела на посланника. Ее руки задрожали, уста пересохли.

– Но как?

– Демон не может познать любви.

– Тогда и Алекс? Он любил.