Он повернулся и швырнул вторую бомбу.
Яркая вспышка ослепила Штерна. Огромной силы взрыв, подобный внезапно проснувшемуся вулкану, отбросил инженера назад. Ослепленный, задыхающийся в дыму и густой пыли, он начал осторожно двигаться к лестнице, бережно прижимая к себе оставшиеся бутыли. Что с Беатрис? Этого он не знал. В ушах стоял оглушающий гром. Но и сквозь него Аллан расслышал, как где-то внизу с грохотом обрушилась стена или рухнуло перекрытие. Густые клубы дыма заполнили все здание. Наконец Штерн очутился у окна и жадно вдохнул свежий воздух.
— Беатрис! — крикнул он, едва отдышавшись.
Вокруг стояла звенящая тишина. Не слышно было ни воя, ни шагов преследователей. Мертвая тишина. Даже тамтамы не стучали больше в лесу…
— Беатрис! О Господи! Беатрис, где вы?!
При звуке ее голоса, раздавшегося неподалеку, сердце молодого человека забилось чуть спокойнее.
— Слава Богу! С вами все в порядке? Я испугался… Я не знал…
Девушка подбежала к нему.
— Хватит! Здесь больше нельзя взрывать! Иначе здание может рухнуть в любой момент!
Штерн улыбнулся. Беатрис, его Беатрис жива и здорова. Она снова с ним.
— Я брошу оставшиеся бутыли! — закричал Штерн, как полоумный. — Может быть, там еще остался кто-нибудь живой!
Инженер стал одну за другой бросать бутыли в окружавшее небоскреб пространство.
Семь ярких вспышек высветили лес, и эхо взрывов прокатилось до Полисейд.
Словно гигантской метлой, лес был стерт с лица земли. На его месте остались лишь обломки деревьев и вырванные с корнем кусты.
Лес просто перестал существовать.
Когда последняя бутыль вылетела в окно и вновь воцарились тишина и мрак, Штерн заявил:
— Боги! Для них, для тех, кто остался там живым, мы теперь боги! И мы останемся ими навсегда! Что бы ни случилось, они знают теперь, кто мы такие! Огромные божества, сеющие ужас и смерть! Даже безоружные, когда нам встретится хоть тысяча этих мартышек, мы ничем не рискуем. Боги!
Вновь воцарилась тишина. Но вдруг Штерн увидел, что девушка плачет.
Забыв все на свете, свою боль, слабость, многочисленные раны, Аллан нежно обнял Беатрис, шепча ей на ухо ласковые слова утешения, которые, наверно, еще ни один мужчина не говорил в подобных ситуациях любимой женщине.