— У нас появился первый в истории бездомный арий? Что вы чертите?

Эверон убрал учебник в сторону и опустил глаза на свое изобретение.

— Мое будущее оружие.

Кеодан отобрал чертеж, внимательно рассмотрел и кинул обратно.

— Я вам советую засунуть в задницу гордость, вспомнить, где находится дом мэтра Демерия, и постучаться в дверь, пользуясь тем, что этот человек незлопамятен. Я рекомендую впитать в себя, как тряпка, все знания, которыми владеет один из сильнейших боевых магов страны, благо теперь вы к этому готовы. Или можете и дальше вариться в собственном соку, пока сами себя не угробите.

Кеодан вышел, не попрощавшись. А для Эверона стало самым трудным испытанием решиться постучать в вычурные двери дома Демерия. Он сделал это, лишь пересчитав остаток монет в кошельке.

Святой отец, глава Велеградской церкви и истинный арий открыл сам и проводил Эверона в гостиную, будто они расстались вчера.

— Ничего не говорите, мэтр. И не бейте предметы, сейчас все дорого. Вы вздумали начать исследование мира ариев сразу с головы и с хвоста, как кот, укравший рыбу и не знающий, с какой стороны вкуснее? Вы живете на улице и запросто болтаете с Кеоданом, с магом, в присутствии которого даже я предпочитаю помалкивать? И как ощущения? Я все ждал, когда смогу оповестить семью ванн Эдельсов о трагической кончине одного безвестного ария. Вы написали отцу?

— Нет.

— Нет? — не поверил Демерий, — почему?

— У меня не было хороших новостей.

— А вы жестоки! Разве то, что вы живы — не достаточно радостная весть?

— О моей смерти не сообщали, следовательно, отец и так это знает.

— Убийственная логика, Эверон. Вас бояться?

— Я пришел к вам с другой просьбой.

— Я весь внимание.

— Научите меня магии.

— Прежде всего, вас надо учить быть арием! — заявил Демерий.

Эта наука оказалась сложнее, чем магия стихий, да и преподать ее всерьез «рабу хрустальной сферы» святой отец не собирался. Демерий водил его по самым дорогим заведениям Велеграда, щедро демонстрируя свою собственную значимость, но Эверона не соблазняли ни столы, ломящиеся от снеди, ни доступные женщины. Его привлекало совсем другое — легкость, с которой Демерий имел возможность желать. И пусть его желания были порой сумасбродны, а траты бессмысленны, все, начиная от слуг и заканчивая чиновниками Городского Совета и Магистрата бросались их исполнять. Отец Демерий говорил — «Я — Закон!» и ни у кого не возникало сомнений, что так оно и есть. Тем не менее, право распоряжаться чужими жизнями арий получил не с рождения, а заслужил десятилетиями службы на Южный престол. Эверон сначала удивлялся, почему пост главного священника Велеграда достался человеку, на первый взгляд, не религиозному, но лишь однажды попав на проповедь отца Демерия, он признал, что арию не занимать таланта к публичным выступлениям. Когда было нужно, глаза и руки Демерия горели священным огнем веры, а уста так складно увещевали блюсти заповеди Создателя, что даже Эверон верил в их искренность. Конечно, виной тому были священные тексты, используемые Магистратом с беспринципной наглостью. Венцом каждой проповеди, праведной с точки зрения морали, была искусно завуалированная мысль, что арии — любимые дети Создателя.