— Нет-нет-нет! Этот нигер жуёт слишком много кату. Если я куплю его, мне придётся половину своей плантации вырубить и засеять катом, чтобы удовлетворять его ежедневные потребности. А иначе сбежит или нападёт. Проходили мы уже такое. Спасибо!

— Откуда вы взяли? — задал вопрос, немного погрустневший от этих обидных слов аукционист.

— Тоже мне секрет Полишинеля! Ты на зубы и язык его глянь. И как им только удаётся этот кат добывать на этой земле, — ответил с важным видом умудрённого человека Уильям Дороти.

Далее Уильям Дороти осмотрел негритянку. Вот она полностью угодила. Пощупал и грудь, и ягодичные мышцы, всё в норме. И с фразой: «Зубы даже смотреть не стану. С плохими зубами такую попку не наешь!» — вернулся к остальным.

— Ну что же поделать, жуёт кат. Так ему положено, он ведь принц! — попытался свести к шутке вскрывшееся досадное обстоятельство, аукционист. — И не от такого отучали. Это же всего лишь нигер господа! Ну же, чего приуныли. Тысяча семьсот долларов начальная цена принца. Кто больше господа?

— Беру принца за тысячу восемьсот, — выкрикнул один из братьев Стивен Брукс.

— Отлично, принц растёт в цене прямо на глазах. Тысяча восемьсот — раз!

Молчание.

— Тысяча восемьсот — два!

Опять молчание.

— Становится скучновато! Вы хорошо подумали? — аукционист снова вопросительно оглядел толпу. Толпа, словно на неё подействовала антиреклама, связанная с катом, упрямо безмолвствовала.

Очень неохотно аукционист ударил молоточком третий раз.

— Тысяча восемьсот — три! Продано! Поздравляю мистер! Эти почтенные сэры просто совсем ничего не понимают в хороших нигерах.

— Это кто не разбирается в нигерах? А в зубы не хочешь? — заявил только, что подъехавший мистер Джон Эсквайр. Этот самый Джон был человеком самого дурного нрава. Постоянно с ним происходили нехорошие истории, выпутывался из которых Джон благодаря своему неплохому состоянию, полученному в наследство. Не приведи Господи какому-либо нигеру попасть к нему в рабство. Это был настоящий садист, с большой фантазией да придумкой и особенно Джон Эсквайр ненавидел черномазых каждое похмельное утро.

— Нельзя ему в зубы! Во-первых, он аукционист, а во-вторых — фримэн, то есть сам оплатил переезд в новый свет, — одернул Эсквайра местный шериф, не раз уже имевший с ним дело.

Эсквайр лишь ухмыльнулся и отошёл в сторонку. Аукционист, молча, проглотил угрозу и продолжил. Лотом номер три оказалась та самая негритянка, так понравившаяся Уильяму Дороти. И Уильям Дороти бился за неё до победного конца, уплатив чуть ли не двойную стоимость от первоначально заявленной. Наконец-то на лице еврея перекупщика появилась улыбка, и он довольно потёр руки. Затем было продано ещё несколько лотов. Публика потихоньку оживала. Торги пошли более успешно и азартно, а вместе с ними всё шире и шире становилась улыбка перекупщика. Была успешно продана целая семья. Муж, жена и двое сыновей, причём все по отдельности. То есть муж достался почтенному сэру Майкл Олдбери, жену прикупил злодей Эсквайр, а сыновья, так как толку от них ещё пока мало, достались двум менее тугим кошелькам. Данная семейная трагедия ни капельки не тронула эти холодные безжалостные сердца, не убавила ни на йоту царившее в толпе ярморочное веселье. И даже наоборот.