«Дальше, — подумал Люк. — Дальше, дальше, дальше».

Пару раз он слышал разговоры, один раз очень близко, но вокруг было слишком шумно, чтобы разобрать, о чём. Люк прислушивался и грыз ногти, которые и так были сгрызены до мяса. Что, если они говорили о нём? Он вспомнил, как машинист маневрового паровоза болтал по телефону. Что, если Морин проговорилась? Что, если они знали о его побеге? Что, если один из приспешников миссис Сигсби — вероятнее всего, Стакхаус — позвонил на станцию и велел дежурному проверять все отбывающие вагоны? И если так, разве не начал бы он с вагонов с приоткрытыми дверями? Как пить дать.

Затем голоса стихли и пропали. Толчки и удары продолжились, когда 4297-ой увеличивался в весе и длине. Локомотивы приезжали и уезжали. Иногда раздавались гудки. Люк вздрагивал от каждого из них. Ему хотелось узнать, который час, но он не мог. Оставалось только ждать.

Казалось, прошла вечность, прежде чем удары и толчки прекратились. Потом ничего не происходило. Люк уже снова начал дремать, когда раздался самый сильный удар, отбросивший его в сторону. Последовала пауза, затем поезд снова двинулся.

Люк выбрался из своего укрытия и подошёл к приоткрытой двери. Он выглянул как раз вовремя, чтобы увидеть, как мимо проскользнуло зелёное офисное здание. Оператор горки и составитель вагонов снова сидели в креслах-качалках, каждый со своей газетой. 4297-ой с глухим стуком миновал последний узловой пункт, а затем ещё одно скопление заброшенных зданий. Дальше было заросшее сорняками бейсбольное поле, свалка, пара пустых парковок. Затем поезд проехал мимо трейлерного парка, где играли дети.

Через несколько минут Люк понял, что смотрит на центр Деннисон-Ривер-Бенд. Он видел магазины, уличные фонари, наклонную парковку, тротуары, заправку «Шелл». Он видел грязный белый пикап, дожидающийся прохода поезда. Всё это было для него так же завораживающе, как и вид звёзд над рекой. Он был на свободе. Здесь не было ни техников, ни санитаров, ни автоматов с жетонами, где дети могли достать алкоголь и сигареты. Когда на повороте вагон слегка накренился, Люк упёрся руками в стенки вагона и зашаркал ногами. Он слишком устал, чтобы переставлять их, и пусть это было слабым оправданием, но всё же это можно было считать победным танцем.

23

Как только город исчез, сменившись глухим лесом, усталость захлестнула Люка. Его будто придавило лавиной. Он снова заполз за коробки и сначала лежал на спине — это была его любимая поза для сна, затем перевернулся на живот, когда раны на лопатках и ягодицах запротестовали. Он сразу же заснул. Он проспал все остановки в Портленде и одну в Портсмуте, хотя поезд дёргался каждый раз, когда от него отцепляли несколько старых вагонов и прицепляли несколько новых. Он всё ещё спал, когда поезд остановился в Стербридже, и очнулся только когда дверь его вагона распахнулась, запустив внутрь ослепляющий свет послеполуденного июльского солнца.