– И все? Это все, что от нас требуется?

– И все. Лета установила датчики на всех нижних уровнях Розенфелда. Если погода вернется, Доуз получит уведомление. Всегда бери с собой флюгер. Всегда носи перчатки и галоши. Здесь нет ничего страшного. А теперь ты можешь вернуться к… К чему ты возвращаешься?

– К «Королеве фей».

Дарлингтон закатил глаза и повел их к двери.

– Мои соболезнования. Спенсер – ужасный зануда. Какова тема твоей работы?

Он слушал вполуха. Он хотел, чтобы Алекс не теряла спокойствия. Он хотел оставаться спокойным сам. Потому что в тишине, воцарившейся после гудения погоды, он слышал какое-то дыхание.

Он повел Алекс по рядам пыльного стекла и сломанного оборудования, внимательно прислушиваясь.

Он смутно слышал, как Алекс говорит о королеве Елизаветте и о том, что парень с ее занятий не меньше пятнадцати минут рассказывал о том, что все великие поэты – левши.

– Это явно неверно, – сказал Дарлингтон. Дыхание было глубоким и ровным, как у отдыхающего зверя, таким размеренным, что его можно было принять за очередной звук в вентиляционной системе здания.

– Вот и помощник преподавателя так сказал, но, по ходу, этот парень сам левша, так что он принялся рассуждать о том, что раньше левшей заставляли писать правой рукой.

– В леворукости видели признак дьявольского влияния. Дурная рука и так далее.

– Это правда?

– Что правда?

– Что это признак дьявольского влияния.

– Конечно, нет. Демоны одинаково свободно владеют обеими руками.

– А мы вообще должны бороться с демонами?

– Конечно, нет. Демоны содержатся в каком-то аду за Покровом, а те, которые способны за него проникнуть, запросят гораздо больше нашей зарплаты.

– Какой зарплаты?

– Вот именно.

Там, в углу, темнота казалась темнее, чем следовало, – это была тень, но не тень. Портал. В подвале Розенфелд-холла. Где ему совершенно не место.