Ричард помахал ему. Он стоял, пока такси не скрылось из виду, а потом повернулся и медленно пошел назад к Бруер-стрит, прочь от огней Пикадилли. Перо исчезло. Ричард остановился перед старухой, которая спала у дверей магазина. Она укрылась старым изорванным одеялом, а ее скудные пожитки – две картонные коробки и грязный белый зонт – были связаны веревочкой, конец которой старуха обмотала вокруг запястья, – простейшая защита от воров. На голове у бабки была шерстяная шапочка с помпоном непонятного цвета.

Ричард достал бумажник и вытащил оттуда десять фунтов. Нагнулся и вложил бумажку в руку старухи. Она резко проснулась и открыла глаза. Несколько секунд она изумленно разглядывала купюру подслеповатыми глазами.

– Это еще что? – сонно проворчала она, недовольная тем, что ее разбудили.

– Это вам.

Старуха развернула банкноту и запихнула ее в рукав.

– Чего тебе? – подозрительно спросила она.

– Ничего. Мне ничего не надо. Вообще ничего, – сказал Ричард и вдруг понял, что так оно и есть. Он действительно ничего не хочет – и это страшно. – С вами когда-нибудь бывало такое, чтобы вы получили все, что хотели, а потом оказалось, что на самом деле вы хотели совсем не того?

– Не-а, – ответила старуха и потерла глаза. – У меня никогда не было всего, что я хотела.

– Я думал, что мне все это нужно. Думал, что хочу нормальной жизни. Не знаю, может быть, я сошел с ума. Может быть. Но если нет ничего другого, тогда я не хочу быть нормальным. Понимаете? – Она покачала головой. Он сунул руку в карман. – Видите? – он показал ей нож. – Умирая, мне дала его Охотница.

– Пощади меня! Я ничего плохого тебе не сделала.

– Я стер с лезвия ее кровь, – продолжал Ричард, и в голосе его слышалась одержимость. – Охотник всегда заботится о своем оружии. Граф посвятил меня в рыцари и освободил от Нижнего мира.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Пожалуйста, убери нож. Вот так.

Ричард повертел в руке нож, а потом подошел к стене рядом с дверью, у которой спала старуха, и провел по кирпичу три длинные линии – одну горизонтальную и две вертикальные.

– Ты что делаешь? – испуганно спросила старуха.

– Дверь.

Старуха фыркнула.

– Ты бы лучше спрятал нож. А то арестуют – все-таки холодное оружие.

Ричард поглядел на дверь, которую только что нарисовал. Убрал нож в карман и принялся молотить кулаками по стене.

– Эй! Вы меня слышите? Есть здесь кто-нибудь? Дверь! Кто-нибудь!

Ему было больно, но он все равно продолжал колотить по кирпичной кладке.