Здешний воздух… Я так увлекся разглядыванием новой обстановки, что не сразу понял, как тяжело дышу – будто пробежал несколько километров. Воздух был тяжелым, густым, напрягать легкие для вдоха и выдоха было непросто. Казалось, я дышу водой. У меня началась легкая паника, как бывает, когда боишься утонуть. Мишке похлопал меня по спине.

– Лучше не думай о здешнем воздухе, – сказал он. – Просто дыши, и все будет хорошо.

Даже низкий голос здоровяка Мишке стал здесь похож на женский. Я хотел было пошутить по этому поводу, но тут прораб прикрикнул на нас – ну, повысил голос, насколько это здесь было возможно. Пришла пора начинать работу.

Работа заключалась в том, что нам нужно было копать. В точности как Мишке изобразил с помощью стакана и миски супа, мы рыли почву у себя под ногами и под стенами огромной конструкции, внутри которой находились. Лопата за лопатой – мы копали, наполняли грунтом тачки и опустошали в котловину посреди кессона. В котловину спускалась труба с дночерпателем, который поднимал грунт наверх. Крупные камни необходимо было предварительно расколоть киркой. Особо крупные камни, с которыми кирка не справлялась, взрывали. Но большую часть времени мы с напарниками просто копали. Погружали лопаты в песчаную почву, поднимали, сбрасывали грунт в тачку. И так тысячи раз подряд, снова и снова. Наша задача казалась невероятной, безумной. Несколько десятков человек создавали перевернутую гору, применяя лишь силу своих рук, чтобы опустить чудовищную конструкцию из дерева и камня в глубь Земли, подобно крестьянину, устанавливающему вокруг участка изгородь. Мишке рассказал, что по плану кессон за день должен уходить вглубь на несколько сантиметров, за неделю – на двадцать пять – тридцать, а за месяц – на метр, и рано или поздно наша работа будет выполнена. У башни будет фундамент, у моста – башня, и вскоре река получит свой долгожданный мост.

Поэтому мы продолжали копать.

За обедом Мишке сел на скамью у внешней стены кессона. Держа в одной руке огромный бутерброд, в другую он взял бутылку пива и постучал ей по стене. Звук был металлический.

– Внутри листовое железо, – объяснил он. – Когда ставили бруклинский кессон, до этого не додумались. Стены были просто деревянными. Как-то раз, незадолго до окончания работ, один рабочий поднес свечу слишком близко к уплотнению почти у самого потолка. Уплотнительный материал начал тлеть, и сначала этого никто не заметил. А когда заметили, в потолке уже дыра прогорела, – Мишке придвинулся ко мне, глядя прямо в глаза. – Тут внизу все ведет себя иначе, чем наверху. А огонь… огонь ведет себя совсем не так, – он указал на потолок. – Ты ведь знаешь, что стены и крыша кессона очень толстые? Несколько слоев древесины общей толщиной почти пять метров. Хорошо, что было так. Огонь почти проел дерево насквозь. Возгорание началось с маленькой дырки шириной не больше ладони. Но внутри потолка пламя ожило и принялось сжирать дерево, проделав в потолке пустоту. Это еще не самое странное, и далеко не худшее. Когда пожар обнаружили, то не могли его ничем потушить. Заливали его водой из ведер, потом спустили вниз шланг и помпу, но как только мы переставали лить воду, огонь снова занимался. Казалось, он скоро сожрет всю верхушку кессона, и нам на голову обрушатся камни, а следом хлынет река, – Мишке усмехнулся, и я понял, что насмешила его моя побледневшая физиономия. – Тогда полковник Реблинг, главный инженер, сам спустился вниз. Приказал плотникам просверлить отверстия, чтобы понять, как глубоко въелся огонь. Они сверлили там, сям, и нашли горящие угли на глубине в полметра, метр, полтора… – Мишке доел бутерброд, достал из судка второй и взмахнул им. Даже для человека его комплекции он ел очень много, и уже успел приговорить две бутылки пива из четырех, которые принес с собой. – Наконец полковник Реблинг принял решение: затопить кессон. Всех рабочих отправили на поверхность, воздух выпустили и заполнили кессон водой. Реблингу не хотелось этого делать; вода могла повредить кессон, но другого выхода не было. Иначе пожар было не потушить. Видишь? Огонь здесь, в этом воздухе, не гаснет, – Мишке снова провел в воздухе рукой.