– Никогда прежде не заключал таких странных контрактов.

– Брайан, этот парень был птицей большую часть вечера. Пусть все переговоры свелись к тому, что тебе просто сунули бумажку с надписью «подпишите здесь», это все равно ничего не меняет.

– Да уж.

– Удивительно, что он не ограничил меня в сроках, – Мэйв подняла с пола белое перо и покрутила пальцами. – Не установил дату, чтобы узнать, сработает ли план. Неужели он готов ждать сколько угодно?

– Мэйв, ты говоришь так, будто в самом деле веришь, что у вас что-то получится. Безусловно, вечер сегодня необычный, но в магию я не верю. В конце концов ты напишешь замечательный портрет человека, который каким-то неведомым образом превращается в птицу, и не перестанет превращаться в нее даже после того, как картина будет подписана и повешена в раму. А после этого мы никогда больше не станем об этом заговаривать, потому что все это какой-то бред. Мэйв, ты хорошая художница, но не волшебница. Не забивай себе голову мыслями о том, что в твоих работах таится какая-то магия. Это не так.

– Ты говорил, что люди покупают не картины, а историю, которая в них заложена, – сказала Мэйв.

Брайан кивнул.

– Суини купил историю, которая может окончиться чем-то волшебным. Он купил надежду. А это я могу написать.

Мэйв взяла альбом и отправилась к собору Иоанна Богослова. Начать оттуда было логичным, пусть она и не собиралась изображать на картине сам собор. Таким образом история как бы замыкалась – где еще положить конец превращению, как не в месте, где она впервые его увидела?

Весна пришла рано, на деревьях уже распустились зеленые почки. Внизу раскрывали пурпурные лепестки крокусы, а кое-где желтели храбрецы-нарциссы. Мэйв подумала, что цветы тоже проходят через превращение – более регулярное и менее впечатляющее, чем внезапно покрывающийся перьями человек, но превращение.

Под пение птиц Мэйв уселась под деревом и выбросила из головы необходимость творить магию. Если человек-птица – Суини – был прав, то магия сотворится естественным образом.

Она открыла альбом и принялась рисовать.

Суини шел по улице. Он нечасто гулял пешком, предпочитая странствовать в полете. Но сегодня ему не хотелось возвышаться над ароматами дыма и жира от готовящейся в передвижных фургонах пищи, над хрустом битого стекла под ногами.

Ему хотелось проникнуться духом людей, среди которых он никогда не чувствовал себя своим, почувствовать их пульс. Если Мэйв справится, эти люди станут ему родными. Быть может, он почувствует себя среди них, как дома.

Может быть ему стоило провести еще одну ночь в полете, отдавая дань тем дням, которые останутся в прошлом, как только он потеряет возможность летать. Он не забудет эти дни, как не забудет ветер, теребивший перья, когда он отправлялся в полет. Но теперь у него будет нормальная жизнь.