Так называемое сознание есть, таким образом, необходимая вставка, которая должна якобы свидетельствовать о духовности жизни мысли, в то время как на самом деле никакая центральная нервная система, а следовательно, и человеческий мозг, не в состоянии получать и перерабатывать всю поступающую информацию. Тем самым неизбежно наличие системы селекции или же отсева, помещённой в мозге, которая работает так, что появление определённых вещей мы отмечаем, зато другие остаются вне воспринимаемой и отбираемой информации.

Поразительно сходство процессов подобного рода у всех высших животных. Зато у нас в философии, как это заметил ещё Людвиг Витгенштейн, полно парадоксально сплетённых, запутанных суждений, которые следуют из злоупотребления тем даром, который отличает нас от всех других созданий, а именно даром речи.

Когда слон, тюлень, собака или кот смотрят на своё окружение, то они остаются на уровне самостоятельно обработанных их мозгом поступающих от их органов чувств данных. Однако они не в состоянии эту обработку приложить к какой-либо внечувственной матрице. Зато у нас есть язык, который с нами, легкомысленными, проказничает. Что именно это значит, – спрашивает цитируемая дама, – что кто-то что-то осознаёт? Это попросту значит, что он что-то видит, замечает, делит на категории, размещает в нужном месте своего спектра познания мира.

Чем лучше будет развиваться нейрофизиология познания, тем чётче можно будет удалять из описания умственных процессов вставку, называемую сознанием. Сильно упрощённым модулем разума, работающего как приёмник и селектор информации, является сетчатка наших глаз. Только центр, называемый жёлтым пятном, видит действительно остро, зато окружение, построенное из палочек и колбочек, этой способности лишено.

Вся представленная тут редукция сознания и сталкивание его в область фиктивных существований, что подчёркивает древнее деление мира мысли на дух и тело, принимается, безусловно, очень критически. Я не уверен, получит ли работа этой американки широкую известность. Признаюсь, что при первом чтении выдвинутый ею тезис выглядел излишним упрощением, однако позже показался мне наброском некоего познавательного пути в будущее.

Один плюс можно записать на счёт этой госпожи философа. А именно, она смогла радикально устранить из строения нашего знания весьма поседевшую дилемму двойственности, какую должно составлять функционирование разума, один раз наблюдаемое изнутри каждой отдельной личности, а другой раз снаружи. Суть может и правда слишком примитивна, но, однако, соблазнительна как перспектива отдалённых в будущем исследований, которые объяснят нам, действительно ли язык чаще может заслонить нам мир, чем помочь добраться до его объективного существования.