– Гостя нашего не забудьте. – Я растянул губы в улыбке, слабо отбиваясь от попыток меня ощупать и осмотреть. В ответ же услышал только раздраженное фырканье… а уж какой раздрай был в эмофоне учениц, ух!

– Какого гостя? – тут же спросила Оля. Но ответить я не успел. Вместо меня это сделали близняшки.

– Ой, это же Владимир Александрович! – изумилась Мила. – А он… без сознания?

– Спит. Девочки, прошу, разместите его в одном из жилых модулей. И… пусть Елизавета его осмотрит. По-моему, у господина Гдовицкого сотрясение мозга, – откликнулся я и, неловко повернувшись, потерял равновесие, земля словно качнулась под ногами, и я впечатался спиной в обшивку шлюпа. Бо-ольно…

– Стоп, его я потом осмотрю. А сначала с тобой разберемся, – заметив мою гримасу, постановила Елизавета, окидывая меня подозрительным взглядом.

– Да со мной почти все в порядке. В медпункте осмотришь. – Я кое-как отлепился от железного бока машины как раз в тот момент, когда Посадская схватила меня за плечо.

– Не вырывайся, придурок, или оглушу к чертям! – взвизгнула Елизавета, уже умудрившаяся приложить меня диагностической техникой, и тут же начала разводить панику: – Девочки, осторожнее, у него вся спина сплошное кровавое месиво! Как еще позвоночник цел остался! Держите его! Инга, тащи носилки!

– Да ерунда… – Я попытался отмахнуться, но взбеленившаяся Посадская только зарычала, а в следующую секунду я ощутил, как с ее руки, схватившей меня за плечо, срывается какая-то эфирная техника. Мое тело моментально обмякло, мягко завалилось на бок, и почти тут же в глазах померк свет. Усыпила…

Открыв глаза, я моргнул, но темнота вокруг не рассеялась. Ночь. Потянувшись, я дернулся, вспомнив о ране, но… боли почти не было. Разве что ее тень, почти не ощущаемая, далекая, как воспоминание.

– Кирилл? – Рядом полыхнул костер беспокойства.

– Оля… Давно я здесь? – попытался проговорить я и сам удивился, каким хриплым оказался мой голос.

– Третьи сутки, – откликнулась невеста, а в следующий миг моих губ коснулась трубка «поилки». – Пей.

– Спасибо. – Я сделал несколько глотков холодной воды с явным добавлением лимона, и жажда отступила, хоть и не до конца. Но хотя бы «великая сушь» прошла, и то хорошо. Почувствовав касание нежных губ Ольги, я успел улыбнуться, а в следующую секунду мое лицо обожгла хлесткая пощечина, и эмоции невесты взбурлили диким коктейлем из злости, волнения и… облегчения.

– Дурак! Дурак! Дурак! – Кажется, от того, чтобы вытрясти из меня душу, Ольгу удерживала только боязнь потревожить рану. Впрочем, этот страх не помешал ей сопровождать каждое слово мощной оплеухой. К концу экзекуции мои щеки горели похлеще, чем спина во время полета на базу, а сама невеста, уткнувшись лицом в мою грудь, заливалась слезами. Осторожно обняв содрогающуюся в плаче девушку, я погладил ее по плечу и, прижав к себе, принялся шептать всякие нежности. Должно помочь… наверное.