Они уже не были Машей и Виктором, мужчиной и женщиной, повалившись прямо на ковер, сплетаясь руками и ногами, вжимаясь друг в друга каждым сантиметром тела, они стали одним целым, неземным, легким и одновременно горячим, трепещущим. Созданный ими клубок страсти двигался все ритмичнее, все чаще качели удовольствия поднимались к максимальной высоте, а волны экстаза накрывали их с головой, унося к божественному, открывая в преддверии пика желания свой воистину неземной замысел. И в момент, когда сил и желания ждать и терпеть больше не было, произошел взрыв, окутавший сцепленные между собой тела, разорвавший и уничтоживший их сознания. А потом, они родились вновь. Каждый в своем изнеможенном любовной лаской теле.

Маша соскользнула с парня и, дыша одновременно и легко и тяжело, повернула голову к парню. Игорь смотрел на нее, слегка улыбаясь. В испуге девушка зажмурилась. Вновь открыть глаза ее заставили нежные поцелуи Виктора, которыми он ласкал ее губы.

Маша вздрогнула, вспомнив привидевшееся ей лицо. Она испугалась, этого невольного видения, вынудившего ее почувствовать вину перед Виктором, с которым она была так долго, и которого так сильно любила.

«Или уже не так сильно?»

От этой мысли девушке стало дурно. Почему ей в пик страсти померещился малознакомый человек, о котором она ничего не знает, кроме того, что он готов, в отличие от ее парня, без страха и долгих раздумий отправиться в сложное и скорее всего опасное путешествие, но…

Девушка задумалась. Разве, тогда в подземке, не этого ли малознакомого парня пришлось, чуть ли не пинками, гнать к указанной цели. А Виктор, он без понуканий выполнял ее просьбы и команды. Что же случилось сейчас?

Маша отстранилась от вновь разгоряченного Виктора, серьезно посмотрела ему в глаза, чем видимо сильного его смутила, а затем, отбросив в сторону все мысли, опять прижалась к своему парню, сжигая без остатка себя и его. И на этот раз только его, Виктора.

Когда влюбленные смогли все же оторваться друг от друга, был уже поздний вечер. За окном, в сменившей дневной зной вечерней прохладе, стрекотали сверчки, шуршали под легким ветерком своею листвой высокие свечки тополей. Раздавались веселые голоса припозднившихся компаний, а из дворовой беседки медленно лилась вечная гитарная песня, которая чаще раздражала, и на много реже заставляла душу встрепенуться и, поддавшись незамысловатым сплетениям аккордов и немного картавому голосу певца, улететь куда-то далеко, где и клен шумит над речной волной, и батарейка садится и никак не разрядится полностью.