Леонид Васильевич поднял голову на лестницу, с которой только что скатился. Там наверху, не двигаясь, стоял Моня. Увидев, что Леонид Васильевич смотрит на него, он мотнул головой и беззвучно произнес.

— Ну, что там?

— Иди на хер! Мудак! — полковник собрал в пригоршню золотой песок и бросил его в Моню. Тот, отшатнувшись, стал быстро отряхаться. — Бздун херов!

Моня, поняв, что полковник не стал бы себя так вести, если бы в коридоре, что-то было не так, и сам повысил голос.

— Слышь, мент, не трезвонь! Должна же быть и от тебя какая-то польза, — а сам начал медленно спускаться вниз.

Вскоре и вся компания была на золотом ярусе. Восхищение богатством граничило с помешательство. Моня, забыв о своем драгоценном рюкзаке, отставил его в сторону и уселся на пол в центре коридора. Глаза его блуждали по стенам и полу, облизывали и грызли желтый металл, но никак не могли насытиться. Он собрал песок в ладони и медленно высыпал его перед глазами, глядя, как отблески света играют на золотых крупинках. Миха обглаживал руками ближайшие арки, бормотал себе что-то под нос и выглядел весьма увлеченным своим занятием. Лишь Анна с Бесом не выходили из своего поникшего состояни. Они сели на ближайшие выступы и тупо смотрели себе под ноги, не обращая внимания ни на золото, ни на горящие факелы.

— Эй, мент! — Моня с придыханием выпустил очередную струйку золотого песка. — Бросил бы все к чертям? А? Работу свою гнилую, жизнь ментовскую? Ради пары — тройки тонн вот такого пляжа? А?

Леонид Васильевич рассматривал богатства вокруг себя и мысленно достаточно легко соглашался с гопником. Зачем работать, если можно владеть таким количеством золота. Если можно купаться в нем. Только надо унести его отсюда. Выбраться живым. А выбравшись, можно и транспортную проблему решить. Выбраться. Выжить и вернуться. А работа? Да хер на нее! Хер на начальника! Хер на его дочку с ее необъятной жопой! На все Хер!

В голове у полковника поплыло. Какие демоны? Какие инопланетяне? Главное вернуться. С этими придурками или одному. Все равно. Надо вернуться. Сюда.

— Твою мать! — лишь и сумел проговорить он, встряхивая головой и отгоняя дурные мысли. Но отгоняя их, так, вяло, лишь для формы, для того, что бы вернуться к ним чуточку позже. Тряхнул головой еще раз. Помогло. Дышать стало легче, да и тона немного потускнели, сглаживая золотой блеск, и не давая ему затмить разум.

— Значит, бросил бы, — по-своему понял его ответ гопник. — Тогда слушай, что я тебе скажу, мент, — Он перевел горящий золотым блеском взгляд на полковника. — Ты засовываешь к себе в задницу все свои ментовские замашки, все амбиции и служебные обязанности. Помогаешь нам дойти до нашей цели и выбраться наружу. Нас не сдаешь. А мы не сообщаем никому про этот коридор. После возвращаемся сюда и медленно, но верно богатеем, равными долями. Хотя, такое количество! — он весело усмехнулся. — Можешь взять себе шестьдесят процентов.