— Конечно, могли бы и раньше сказать, — вырвалось у юноши, — мне о стольком нужно было с ним поговорить, посоветоваться, а я опоздал.

— Ты всегда можешь пообщаться с моим дедом, Чарльзом и, конечно, Брюсом, в совете не откажет никто, и ты это знаешь. А сейчас оставь нас, пожалуйста, малыши просыпаются, и я должна их покормить.

— Хорошо, спасибо за доверие, — он поднялся и пошел к двери, — встретимся на обеде.

Во время обеда все разговоры за столом только и были о событии в картинной галерее. Лорд Трибоний вместе с леди Мартой и сотрудником галереи — его для этого пригласили в столицу — доставили картины, некогда увезенные леди Деворой Норберт в городской дом, обратно в галерею.

— Вы не представляете, как здорово получилось, — рассказывал Патрик, — вернулись все картины, их распаковали и повесили на свои места. Наш знакомый хранитель художник Фернан едва не расплакался, увидев картины эльфийки Сантисан. И он изъявил желание нарисовать нас всех, но особенно нашу принцессу, — с доброй улыбкой поведал он, глядя на сестру, — я не ошибся, Даринка — копия прабабушки.

— Пожалуйста, не называй меня так, — попросила девушка и добавила, — а мне очень понравились галерея и городок. Я уверена, никто не пожалел о потраченном времени. Янина, — обратилась Дарина к девушке, — а почему ты не отправилась с нами?

— В другой раз, — пообещала она, сидя между Алисой и лордом Сириусом, — думаю, это будет интересно и познавательно.

— Если пожелаешь, я составлю тебе компанию, — предложил Веспасиан, украдкой разглядовавший Янину, а она, покраснев, только кивнула.

Я слушала довольные обсуждения, видела счастливые лица и радовалась, что мои друзья и родственники хорошо проводят праздничные дни.

Пообедав, я поспешила в библиотеку, у меня появились вопросы, которые хотелось разрешить, проверив кое-какую информацию в «Императорском вестнике».

— Дарина, нам нужно поговорить, — услышала я, сидя в углу библиотеки и мгновенно осознав, что Шерлос не видит меня. — Почему ты избегаешь меня?

— Я не избегаю, Шерлос, но знаю, что ты хочешь сказать, и не уверена, что ты должен это делать, — голос Дарины был несколько напряжен. — Ситуация изменилась. Я не представительница семейства Тетрамон — рода древнего и именитого, я Дурнен, и для тебя помолвка со мной будет воспринята как мезальянс. Извини, но я не могу позволить себе нанести ущерб твоей будущей карьере и положению.

— Дарина, когда леди Рунгерд возвращала тебя к жизни, я дал слово, что женюсь на тебе, как только ты выпишешься из лечебницы, — негромко произнес брат, — и я не отказываюсь от своего решения.