Вы помните, на кого он был похож.

Должно быть, он и Алегра пробрались внутрь, пока я боролся с Сэнди и зажимом для грузов. Вероятно, хотели взлететь как можно скорее, боясь, что Рэтлит навредит им по-настоящему или что я передумаю и заберу ключи. Ведь я дарил им корабль без свидетелей. Звук, который мы слышали, издавал лифт, поднимающийся к люку.

— Дети… — снова прошептал Сэнди.

Дверь лифта открылась, в белый свет вышел человек и двинулся к люку корабля. Но это был Рэтлит! Его рыжие волосы, его золотая серьга, его пружинистая походка. И еще… у него на поясе блестел желтый металл!

В полной растерянности я услышал, как золотой произнес:

— Внутри все в порядке, брат! Долетим куда угодно!

А Рэтлит воскликнул:

— Кузен, я открыл зажимы! Летим!

Их голоса отдавались эхом по ангару. Сэнди задрал голову и прищурился.

Рэтлит прыгнул в люк. Золотой обнял его за плечо. Секунду они глядели друг на друга, затем Рэтлит повернулся и окинул взором ангар, прощаясь с миром, который собирался покинуть. Не знаю, заметил ли он нас. Люк захлопнулся, и корабль начал посвистывать.

Я втащил Сэнди в виброзащитную камеру. Я даже не успел дверь запереть, когда грянул гром и у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Думаю, шум удивил Сэнди и помог ему опомниться. У меня в голове что-то сломалось и куски легли неправильно.

— Сэнди, — сказал я, — нам надо бежать!

— А? — Он боролся с опьянением и, вероятно, с подступающей тошнотой. — Я никуда не хочу идти…

— Пойдешь как миленький, я не собираюсь тебя тут оставлять.

На середине лестницы я решил, что Алегры нет дома. Ведь мое настроение не изменилось. Может, она с ними в корабле?

— Мое лекарство… Пожалуйста, достань мое лекарство… я без него не могу… пожалуйста… ну пожалуйста…

Слабый высокий голос был едва слышен из-за двери. Я вошел.

Алегра лежала на матрасе — розовые глаза огромны, белые волосы как пух на лысеющем черепе. Она была чудовищно худая, нестриженые ногти черны, как у Сэнди, хоть ей и не приходилось часами работать в смазанной графитом перчатке. При виде прозрачной кожи альбиноса под неизвестно-сколько-дневным слоем грязи у меня по спине поползли мурашки. Ее лицо осунулось, рот был как шрам.

— Мое лекарство… Вайм, это ты? Вайм, ты принесешь мое лекарство? Ведь правда принесешь?