— Думай, думай! — Сельвен перебирала в голове все известные ей рецепты. — Должно быть что-то, что я упустила. — Она раздражённо стукнула кружкой о тумбу и уже сделала шаг обратно к кровати, как невольно пошатнулась. Лесная дева замерла, облокотившись о стену. Выходит даже для эльфов, известных своей выносливостью, шестые сутки без сна не проходили бесследно. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем ей удалось справиться с приступом слабости и вернуться обратно. Оказавшись снова у кровати, её взгляд опять устремился к эльфу за белым пологом. Он лежал тихо и спокойно, так что со стороны могло показаться, будто он безмятежно спал, если бы не мертвенная бледность. Сейчас, в скудном свете свечи, он, наверное, почти слился бы с укрывающей его простынёй, если бы не тёмно-рыжие волосы. Её рука самопроизвольно потянулась, чтобы убрать одну из шелковистых прядей, упавших ему на лицо, когда входная дверь тихо скрипнула. Вошедший тихо подошел и встал в ногах кровати.

— Как он? Есть какие изменения? — Она лишь отрицательно покачала головой.

— Нет, Adar, всё так же. — Сельвен закрыла полог и обернулась к главному лекарю. Отец выглядел неважно, и она подозревала, что и сама выглядела не лучше. Обычно живой и искрящийся взгляд — потускнел, лицо приобрело сероватый оттенок, под глазами залегли глубокие тени, а губы были плотно сжаты с тех самых пор, как вернулся отряд. Сельвен не было с ним, ни когда они вернулись, ни когда среди доставленных в больничное крыло раненых он узнал такой же всполох тёмно-рыжих волос, как и у него самого, и с тех самых пор её отец не был самим собой. Фаэлон разом постарел и осунулся, словно за эти шесть дней что-то оборвалось и надломилось внутри него. Вот и сейчас он стоял, уставившись невидящим взглядом в пустоту и сжав спинку кровати так, что побелели костяшки пальцев. — Отец. — Но никакой реакции не последовало. — Отец. — Повторила она чуть громче, и, на этот раз, он её услышал. — Не теряй надежду. Он не может умереть. — Она всё ещё верила в то, что говорила.

Некоторое время старший эльф напряжённо молчал, неотрывно глядя дочери прямо в глаза.

— Я тоже хочу в это верить, дитя. — При последнем слове в его глазах, казалось, мелькнула былая искра, но тут же погасла. — Сколько он без сознания?

— Шесть дней. — Ответила она не своим голосом, прекрасно понимая, что он скажет следующим.

— Ты ведь знаешь, что это значит? Этот новый яд…

— Я знаю. — Отрезала она резче, чем того хотела. Отец снова замолчал, а в следующее мгновение его тёплая ладонь легла ей на плечо. Сельвен только успела удивиться, когда он успел так быстро подойти, или она закрыла глаза от усталости…?