— А что конкретно мы ищем? — Не удержалась я от вопроса, на что эльфийка задумчиво почесала переносицу.

— Не знаю. — Призналась наконец дева. — Но я надеюсь, моя интуиция меня направит в нужное русло и подскажет…

— Только вот чем я тебе могу помочь. — Не удержалась я и тихо хмыкнула. — Во врачевании я полный профан, да и… — Но Сельвен резко меня перебила.

— Ты ведьма.

— И?

— Твоя интуиция сильно развита, а в крови покоятся знания, неподвластные даже мне. Тебе нужно только задать правильный вопрос… — Я невольно нахмурилась. В этот момент её манера говорить шарадами напомнила мне одного волшебника. Однако, в отличии от него, она не называла меня глупой женщиной, ничего не знающей и не понимающей, а верила, что у меня может что-то получиться, и только за одно это, я готова была сделать всё, что было в моих силах, хотя мало верила в успех.

И перед глазами замелькали таблицы, формулы, записи, сделанные красивым и немного размашистым почерком. Из всего этого я не понимала ровным счётом ничего, а только прислушивалась к своим ощущениям, и каждый раз, когда внутри что-то ёкало, подавала листок, свиток или раскрытый на определённой странице дневник своей компаньонке. Но всё было безуспешно. Сельвен ничего не говорила, но и без слов было понятно. Иногда она бесшумно исчезала, оставляя меня наедине с выстроившимися в ряд фолиантами, но каждый раз возвращаясь, казалась ещё мрачнее, чем до этого. Я подозревала, что эльфийка отлучалась в больничное крыло, и что вести оттуда были далеко не радостные.

Я не заметила, как стемнело, и подняла голову, лишь когда лесная дева принесла нам нехитрый ужин, состоящий их хлеба, сыра, куска копчёного мяса и нескольких яблок. Мы спешно поглотили угощение и, не проронив ни слова, снова принялись за бумаги. Вся ситуация напоминала мне мои первые дни в Лихолесье, отчего на сердце было немного грустно и, одновременно, светло. Сколько времени мы провели в библиотеке в тот вечер, я не знаю, но в какой-то момент, буквы, слова, строчки стали сливаться в один рябящий поток, и тогда Сельвен, не взирая на мои протесты, просто отправила меня спать.

— Какой-никакой, но ты всё же человек. А людям нужен сон и отдых. Я приду за тобой утром. — Закончила она безапелляционным тоном, и мне ничего не оставалось, как подчиниться.

Но она ошиблась. Сон не принёс мне ни успокоения, ни отдыха, скорее наоборот. Всю ночь перед глазами проигрывались картины того вечера, я видела его глаза, чувствовала прикосновения губ и рук, и, казалось, переживала всё снова и снова. А наутро я проснулась с неописуемым чувством позора и стыда. Это я позволила всему зайти так далеко, потеряла самоконтроль, дозволяя ему прикасаться ко мне так… Я ощущала себя какой-то грязной и потерянной, оттирая тело до болезненной красноты, сидя в деревянной лохани. Но самое противное было то, что в глубине души я знала, что сама хотела этого, и, окажись я на том же месте, в то же время, всё бы снова повторилось. Моё самобичевание прервал лёгкий стук в дверь и голос Сельвен. Окатив себя, словно в наказание, ледяной водой, я спешно оделась и присоединилась к эльфийке в библиотеке. А когда перед глазами вновь замелькали витиеватые буквы, мысли переключились совершенно в другое русло. И снова тишину дома нарушал лишь лёгкий шелест бумаг.